И вот распахнулись церковные двери. Пронесся гул, когда в сопровождении всего шести рыцарей на божий свет быстро вышел высокий, крепко сложенный человек в голубом плаще, и солнце сверкнуло в его золотистых волосах. Уверенной поступью атлета он устремился к коню и, даже не удосужившись ступить на спину склонившегося оруженосца, легко взлетел в седло и направился к воротам.
Дэвид Булл не видел ничего, кроме сурового лика Плантагенета, пока не случилось маленькое чудо. В воротах Ричард Львиное Сердце ненадолго задержался взглядом на скромной толпе. Заметив мальчика, он, почти не думая, посмотрел ему прямо в глаза и улыбнулся. Затем, отлично зная, что этой проделки тому не забыть по гроб жизни, пришпорил коня и устремился к Вестминстеру.
Прошло не меньше минуты, прежде чем Дэвид Булл, глазевший ему вслед, пробормотал под нос: «Я поеду с ним. Я должен отправиться в Крестовый поход. – Потом, представив страшный отцовский гнев, решил: – Мне поможет дядя Майкл. Он поговорит с отцом».
Спустя полчаса на Лондонском мосту можно было наблюдать донельзя тягостную картину. Носатый мужчина на пегой лошади влек через мирные воды Темзы в Лондон изящно сидевшую верхом даму и двух вьючных лошадей. Человек этот был Пентекост Силверсливз. Дама же – Ида, вдова рыцаря, вопреки своей воле начавшая всхлипывать, чему не стоило удивляться, ибо ее намеревались продать.
При взгляде на раскинувшийся перед ней город Иде чудилось, что мир обратился в камень. Лондон, обнесенный стенами, казался огромной темницей. Слева маячил массивный каменный форт при Ладгейте. Ближе к воде, справа, высилась серая квадратная громада Тауэра, угрюмая даже среди общей безмятежности. Сплошной камень. Над двумя низкими лондонскими холмами, застроенными домами, смутно вырисовывался темный, узкий и вытянутый силуэт норманнского собора Святого Павла, унылый и отталкивающий. Даже в воде, как приметила Ида, взглянув за деревянный парапет, уже начали возводить массивные опоры для нового моста, которому, как она правильно догадалась, тоже предстояло быть каменным. И ныне, в утренней тишине, под вкрадчивый цокот копыт по деревянному мосту, ударил колокол – и над водой разнесся зловещий звук, будто тоже из камня, созывавший каменные сердца на каменную молитву.
Иде было тридцать три. Дочь рыцаря, вдова рыцаря, и все в ней заявляло об этом. Темные каштановые волосы под строгим головным убором были стянуты в пучок и прикрыты мантильей. За вуалью скрывалось красивое вытянутое лицо. Под длинным платьем с широкими рукавами – стройное бледное тело с маленькими грудями и длинными ногами. Она безоговорочно всегда считала себя леди. Так почему же никому не было до нее дела, даже королю Ричарду? Ибо носатый клирик, повинуясь королевской воле, вел ее, чтобы выдать замуж за грубого купца, о котором она не знала ничего, кроме имени: Сампсон Булл.
– Ты не мог бы о нем рассказать? – нетерпеливо донимала она Силверсливза днем раньше.
Немного подумав, тот ответил одно:
– Говорят, у него прескверный характер.
Как они могли так обойтись с ней? Причина чрезвычайно проста. Благодаря грамотному правлению отца король Ричард Львиное Сердце был в числе богатейших монархов христианского мира – всяко богаче своего соперника, короля французского. Но Крестовые походы – дело дорогостоящее. Когда двумя годами раньше папа объявил третий, призванный освободить Иерусалим от мусульманского правителя Саладина, король Генрих II ввел особый налог – саладинову десятину. Но даже этого не хватило, и накануне своего приезда король Ричард уведомил Казначейство, что ему понадобится вся наличность.
Ричард, вообще говоря, едва ли прежде ступал на английскую землю.
– Скажу откровенно, – делился он с людьми ближнего круга, – Англия представляется мне сырой и скучной. Но, – добавлял король бодро, – мы любим ее за колоссальную прибыль.
Поэтому летом 1189 года на продажу выставили все: шерифские должности, торговые привилегии, налоговые льготы. «Найдете покупателя, – обронил король, – я и Лондон продам». В активе у него имелось множество наследниц и вдов, которых он, по случаю кончины его вассалов, получал в свое распоряжение, опекал и жаловал кому заблагорассудится. Это означало, что при острой надобности в наличности он мог продавать этих аристократок тем, кто заплатит дороже.
Силверсливз отлично понял, что нужно новому монарху. Ида была седьмой вдовой, которую он выискал и продал, – на всех ушло меньше шести недель. Он гордился сделкой. Ида бедна. За ней не было никакого поместья. Не знай Пентекост, что богатый вдовец Булл искал себе благородную супругу, Иду он мог и не продать. Однако теперь, коль скоро ее неотвратимое замужество вносило лепту в Третий крестовый поход, Пентекост мог обернуться и хладнокровно заметить при виде ее слез:
– Не горюйте, мадам. По крайней мере, вас продают ради высокой цели.
Последний удар был нанесен вскоре, когда они въехали на Уэст-Чип и устремились вдоль пестрых торговых рядов. Едва поравнявшись с норманнской церквушкой Сент-Мэри ле Боу, Силверсливз повернулся к Иде и, указывая на группу купцов у двери, произнес:
– Вон он. Который в красном.
Увидев грубое, багровое лицо и кряжистое тело будущего супруга, Ида лишилась чувств.
Покуда очевидцы приводили ее в себя, Пентекост праздно наблюдал, но мысленно уже отрешился от незадачливой молодой вдовы. Имелись вещи поважнее – дела неотложные, среди которых главным была его карьера.
На взгляд поверхностный ему впервые за двадцать лет открылись блестящие перспективы. Дело не только в уходе со сцены его старого недруга короля Генриха, но и в некоторых чудесных и неожиданных событиях. Он обрел покровителя.
Уильям Лонгчамп добился всего собственными силами. Упрямый, толковый, глубоко честолюбивый, он уже высоко вознесся на службе у Плантагенетов и сколотил огромное состояние. К моменту знакомства с Силверсливзом он обдумывал следующий крупный шаг, а потому нуждался в прислужнике, который целиком бы зависел от его доброй воли.
Пентекоста всегда озадачивал тот факт, что, сколько бы он ни трудился в Казначействе, его начальники ему так и не доверяли. Поэтому, когда его неожиданно приветил Лонгчамп, он удивился не меньше, чем обрадовался.
– Если угожу ему, он нас озолотит, – пылко сказал Пентекост жене.
Бедным Пентекост не был. Отец почил в бозе несколько лет назад и оставил ему солидное состояние. Но у него была расточительная и своевольная жена, а также трое детей, которые, хотя старшему исполнилось всего шестнадцать, уже живо интересовались размерами своего наследства. Новости, услышанные накануне от покровителя, поистине будоражили.
– Лонгчамп метит в канцлеры Англии, – объявил он родным. – Ему придется выплатить королю огромную сумму за должность, но дело стоит того.
Жена поцеловала его, а дети захлопали в ладоши и загалдели – им, дескать, тоже немало перепадет.
Была лишь одна загвоздка. До коронации Ричарда Львиное Сердце оставалось меньше десяти дней. И почти сразу после коронации тот покидал королевство и отправлялся в свой героический Крестовый поход в Святую землю. А вот вернется ли он? Некоторые считали, что нет. Смертность среди крестоносцев была высокой. Многие погибали в бою, но еще больше – от болезней и бедствий в долгом и опасном путешествии на Восток. А если и уцелеет, к чему вернется? Силверсливз обдумал ситуацию, и она ему не понравилось.
