Джулиуса этот рассказ поневоле захватил. Черный Барникель уже представился ему страшилищем-огром, высоченным, как на ходулях, с встопорщенными усами и молниями в глазах… Джулиус так и ушел бы в грезы, не позови его отец.
– Сейчас я хочу, чтобы ты усвоил еще одну очень важную вещь насчет этого сундука.
Мальчик покорно приготовился внимать.
– Ответь, – продолжил сэр Джейкоб, – если бы это сокровище принадлежало королю, я охранял бы его ценой собственной жизни?
– Конечно, отец.
– Но мне доверил его пират, который заслуживает, я полагаю, повешения. Должен ли я и впредь за ним присматривать? – (Парнишка заколебался.) – Должен, – укоризненно произнес отец. – А почему? – Он выдержал мрачную паузу. – Потому что я дал слово. Джулиус, слово твое должно быть священно. Никогда об этом не забывай.
И Джулиус не забыл.
Но втайне гадал о судьбе пирата.
1613 год
В конце июня 1613 года случилось два чуда. Во-первых, дотла сгорел театр «Глобус». Это произошло во время показа шекспировского «Генриха VIII»: пушка, установленная на сцене, рассыпала искры по соломенной крыше и подожгла все здание. Катберт, который держал слово и за два года не посетил ни одного спектакля, был огорчен, зато у Марты, увидевшей в этом Божий суд, в душе пели птицы.
Во-вторых, Марта вышла замуж. Бедняга Джон Доггет, товарищ Катберта из лодочной мастерской, вдруг овдовел. Он обезумел, оставшись с пятью малыми детьми на руках. «Ему нужна жена, – сказал сестре Катберт. – Добрая христианка, которая присмотрит за детворой». Не зная, что и думать, она решила познакомиться с этим семейством и нашла Доггета славным малым, работящим, но обремененным хлопотами, и дети его жили словно в хлеву.
– Промеж ними любовь, но они едва знают Писание, – заметила она Катберту.
– Ну так спаси их! Это будет христианским долгом, – призвал тот настойчиво.
И она, тронутая его заботой о посторонних, согласилась поразмыслить, если это угодно Доггету.
Несколько дней Марта колебалась. Саутуарк ее не привлекал, но она не могла отрицать, что нужда Доггетов была глубока, а потому отставила свои желания и отправилась к лодочному мастеру.
– Ты должен научить меня, как быть женой, – заявила она кротко и впервые увидела, как он улыбается.
– Научу, – пообещал Джон благодарно.
– И неизбежны кое-какие перемены, – мягко предупредила Марта.
– Конечно, – ответил изнуренный отец. – Все, что хочешь.
1615 год
В октябре 1615 года двое мужчин спозаранку готовились к встрече. Оба ее не хотели. Первым был сэр Джейкоб Дукет. Его визави было около сорока: черное одеяние, белый воротничок – из духовенства, но не без некоторой элегантности. У входа в дом сэра Джейкоба он помедлил, затем вздохнул и вошел.
Лучшие дни Эдмунда Мередита миновали. С провала пьесы прошло пятнадцать лет, но что было ему показать? Еще три пьесы, которые никто не хотел ставить. Вдвойне обидно, потому что театр стал моден, как никогда. Актерам «Глобуса» покровительствовал сам король Яков, великолепно отстроивший театр заново после пожара. Шекспир не ушел на покой, наоборот – входил все в большую силу. А когда однажды Эдмунд пожаловался Бёрбеджам на то, что Шекспир украл для своего «Отелло» его мавра, те жестоко напомнили: «„Макбетов“ тоже был десяток, но видеть хотят шекспировского». Он, как и прежде, часто захаживал в театр, однако друзей находил все меньше, и даже Флеминги отдалились. И все-таки он получил свою малую толику славы благодаря именно Флемингам. Вернее, заслугами Джейн.
Что с ней стало? Ее сочли убитой даже родители, но чутье подсказывало ему, что она жива, а поскольку ее исчезновение совпало в его сознании с приходом Черного Барникеля, Мередит упорно твердил о похищении, и слухи еще слабо теплились.
Но впрочем, наибольшую важность вся эта история имела для его репутации. Возможно, ни о чем другом ему и думать не требовалось, а может быть, все началось с замечания одной светской леди: «По-моему, мастер Мередит, у вас какая-то тайная скорбь – несомненно, о даме». Она всегда говорила нечто подобное, когда выдыхалась. Так или иначе, за два года отсутствия Джейн он исполнился меланхолии при всякой мысли о ней; оберегал ее память подобно возлюбленному, хранящему миниатюрный портрет, и приобрел репутацию светского остряка, утратившего любовь своей жизни. Он сложил толковые и в то же время пылкие вирши, которые широко цитировались. Самые известные начинались так:
Когда лишился я возлюбленной моей…
Их успех привел к трем коротким, но в светском смысле лестным романам.
Но все без толку. С годами при дворе возобладали новые настроения, корыстные и жесткие. Елизаветинской галантности теперь мало. Женщин стенания Эдмунда начали раздражать.
– Кто знает, чего я достиг бы, будь рядом Джейн, – вздыхал он порой. Все чаще он подумывал в последнее время о женитьбе. – Но у меня нет никакого дохода.
Не зная, куда себя деть, он принял сан.
Это было не так странно, как могло показаться. Хотя церковная карьера и не считалась для джентльмена нормальной, не столь давно ее избрало несколько светских львов, разочарованных двором или уставших от мира; один из них произвел на Эдмунда особенно сильное впечатление.
Никто не мог оспорить звезды Джона Донна. Джентльмен по крови, семья которого имела касательство к великому сэру Томасу Мору, он создал блистательные стихи, которые вкупе с любовными похождениями превратили его в такого же светского кавалера, каким был Мередит, и оба часто встречались в Лондоне. Донн сделался фаворитом и у короля, но Яков – возможно, проявив мудрость, – обещал ему помощь лишь при условии, что тот примет сан. Поэтому Донн был рад-радешенек видеть, что и другие последовали туда, где он находился по принуждению.
– С хорошей проповедью можно пойти далеко, – сказал Донн.
Не только пойти далеко, но и обзавестись аудиторией, и даже модной; Эдмунд обдумал этот совет и счел перспективу заманчивой. Почти как театр.
– По-моему, я слышу зов, – заключил он через пару недель. И был рукоположен.
Далее ему следовало изыскать средства к существованию. Донн снова пришел на помощь.
– Есть свободный приход. Я поговорил с королем, а тот – с епископом Лондона. Тебе достаточно отрекомендоваться членам приходского совета, и, если ты понравишься, тебя возьмут. – Он ободряюще улыбнулся. – Лучше места тебе не найти. Там заправляет крупный дольщик в Виргинской компании. Так что удачи!
Беда была только в одном: этим видным членом приходского совета был сэр Джейкоб Дукет.
Джулиус с любопытством смотрел, как Мередит, нервничая, входил в большую филенчатую гостиную, где сидел отец. Последний решил, что это будет полезный опыт, и дозволил ему остаться и поучиться, как выполнять семейные обязанности.
