В конце концов, то было творение искусственное. Многие аристократы и слыхом не слыхивали о гербах до рыцарских турниров, популярных в годы правления Ричарда Львиное Сердце. Но вскоре гербы превратились в моду. Они стали яркими, исполненными достоинства, героическими и даже романтическими. И, как во всех областях средневековой жизни, были предприняты шаги, имевшие целью придать новому веянию надлежащий порядок. Геральдическая палата, руководимая герольдами, превратилась в огромную королевскую гильдию с условиями членства, установлениями и собственным секретом – правилами и искусством геральдики. Неудивительно, что достойные гербы стали предметом вожделения. Человек с гербом, кем бы он ни был, втайне причислял себя к рыцарям короля Артура. Его предки, сколь бы ни были заурядны, превращались в невоспетых героев. Все его семейство, вписанное в геральдические свитки, причислялось к сонму бессмертных.
Герольдам было естественно признавать гордецов, которые по сей день продолжали именовать себя баронами Лондона. Лондонский мэр или олдермен получали герб. У Булла он тоже был – достался от отца. Член правления крупной гильдии заслуживал внимания. Поэтому графмаршал взирал на Джеффри не гневно, но лишь удивленно.
– Вы слишком молоды для таких почестей, – резонно заметил он, затем добавил: – Но тем не менее вошли в правление гильдии бакалейщиков и стали советником уорда. Как вам это удалось?
Ни слова не сказав о своих делах с Уиттингтоном, Дукет объяснил, что женился на дочери Булла и выбился в высшее общество. Он также признал свою низкорожденность.
– Полагаю, мне не следовало приходить, – сказал он.
– Хоть низкорожденность против вас, она не является препятствием к обретению герба, – произнес герольд. – Нас больше интересует почет, который вы снискали. Одно мне все-таки непонятно. Чего вы хотите: разрешения пользоваться родовым гербом вашей супруги или обзавестись собственным?
– Я хочу вернуть свое прежнее имя, сэр, – ответил тот. – Мне нужен родовой герб для Дукетов.
В этом заключалась самая суть. Если он добьется своего, то даже Булл не сможет отобрать у него имя.
Герольд смотрел на него и размышлял. Величие Колдхарбора обычно вселяло чувство известной неуютности и в самых гордых купцов. Он мог вообразить, какой отваги стоило Дукету войти в эту дверь. Насколько можно судить, юнец не был выскочкой. В нем угадывалось смирение. Однако одна загадка оставалась без ответа.
– Простите за вопрос, – проговорил он кротко, – но как, помилуйте, вам удалось жениться на дочери такого богатого купца, как Булл?
Дукет объяснил. Герольд смотрел на него во все глаза.
– Вы нырнули в Темзу под Лондонский мост в самое полноводье? – усомнился он и мягко предупредил: – Вы сами понимаете, что это можно проверить.
– Да, сэр, – ответил молодой человек.
И тут графмаршал Англии расхохотался:
– В жизни не слышал ничего подобного! – Затем сказал, одобрительно улыбаясь: – Что же, советник Дукет, вы явно намереваетесь подражать в своих поступках рыцарям Круглого стола. Посмотрим, что можно сделать. Сейчас ступайте с моим клерком, – велел он, – и тот все объяснит.
Через несколько минут молодой купец очутился в длинном людном помещении с рабочим столом посреди: наполовину монастырская библиотека, наполовину – мастерская художника, рисующего вывески.
– Сейчас, добрый мастер Дукет, – начал клерк, – вы познакомитесь с чудесным секретом геральдики. Во-первых, – пустился он объяснять, – у вашего герба должен быть цветной фон. Правда, – улыбнулся он, – в геральдике говорят не «краска», а «тинктюра». – Он произнес это слово на французский манер. – Главные тинктюры
[46]
суть голубая, которую мы зовем Лазурью; зеленая – Зелень; красная – Червлень; черная – Чернь; фиолетовая – Пурпур. Имеются две металлические тинктюры: золото, которое есть Or, и серебро – Argent. Мы также изображаем некоторые меха, предпочитая горностаевый. Фон именуем Полем. Его можно разделить линиями пополам и на четыре четверти. Можно превратить его в шахматную доску или пустить ленты, которые мы называем полосами. Все, что вы пожелаете добавить, именуется нагрузкой.
[47]
Можно поместить, например, крест или мечи, топоры, стрелы, подковы, банты, арфы. Вот этот рыцарь выбрал таран. А можно деревья, цветы, звезды.
– А животных? – спросил Дукет.
– А! – просиял клерк. – Конечно же! – Он взялся за какие-то большущие пергаментные листы и довольно изрек: – Это лишь некоторые.
Дукет ахнул. Зрелище поражало. Там были изображения львов, леопардов, медведей, волков, оленей, зайцев, быков, лебедей, орлов, дельфинов, змей. Но сверх того, каждое животное было представлено в разных положениях: стоящим на задних лапах, припавшим к земле, вполоборота, только верхняя половина, только голова. Комбинаций было не счесть. Дукет заметил поблизости другого клерка, который трудился над парой львов, воспрянувших, как перед битвой.
– Львы Восстающие и Борющиеся, – подсказал его проводник. – Но вы еще не видели самого лучшего.
Он подвел Дукета к другой стопке рисунков, которые принялся раскладывать.
– Это геральдические чудовища, – изрек он любовно.
Ну и диковинные! Некоторые были знакомы: величавый дракон, прекрасный единорог. Однако другие оказались причудливее: грифон – полуорел-полулев; василиск – петух спереди, драконий хвост сзади; геральдическая огнедышащая пантера; морской лев, изображенный в виде льва с рыбьим хвостом, а также, конечно, русалка.
– Итак, – заключил клерк, – нашли ли вы что-нибудь по душе? Быть может, русалка? Или грифон?
– Мне бы утку, – ответил Дукет.
– Утку? – Клерк был откровенно разочарован.
– В реке, – сказал тот.
Дело оказалось не таким простым, как думал Дукет. Его первое предложение – зеленая утка на голубом фоне – было немедленно отвергнуто.
– Нельзя класть один цвет на другой, – растолковал клерк. – На цвет кладут золото или серебро, или наоборот. Так лучше выглядит. Реку мы часто изображаем волнистыми лентами через поле. Позвольте, я покажу.
И вот спустя какое-то время Дукет уже рассматривал набросок герба. Серебряный фон; допускалась и белизна. По центру бежали волнами две толстые голубые ленты, обозначавшие реку. И три красные утки: две над лентами и одна под ними. Все это, разумеется, должно было иметь надлежащее геральдическое описание, известное как блазон.
– Серебро, две Волнистые Ленты Лазоревые меж трех Уток Червленых, – уверенно произнес клерк. – Герб Дукета.
Мужчина, стоявший перед судом в Рочерстерском замке, явно знавал лучшие времена. Черное верхнее платье сплошь в пятнах; котта, пусть из дорогой ткани, заношена. Он, видно, не знал, что на заду у него маленькая круглая дырка, сквозь которую виднелась плоть. Чосер с адвокатом взирали на него с любопытством. Человека звали Саймон ле Клерк, якобы из Оксфорда.
