Ну а к Рождеству Христову, которое я прошлый год встречал в промерзлой степи у Черкасска (ну ладно, в тепло натопленной избе одного из донских атаманов, поскольку войска донского пока и в помине не было, только казачьи ватаги, чаще всего под конкретный набег собираемые, ну так царь я или не царь?), пришел ответ от римского кесаря. Он обещался пособить с деньжатами и со своей стороны надавить на Сигизмунда III по поводу того, чтобы поляки на Русь ни-ни, даже смотреть в ее сторону не смели, а для убедительности заодно привлечь к этому еще и папу Павла V. А также брал на себя обязательства в свою очередь напасть на турок «не позднее трех месяцев после того, как ваше величество вступит в войну». Вечером, оставшись один в своем кабинете, я долго сидел, рассматривая послание императора. Я добился того, чего хотел. Теперь предстояло сделать последний шаг…
8
Турецкий часовой у ворот стоял, опираясь на копье и мечтательно глядя в степь. Весна… Слава Аллаху, эта зима прошла спокойно. А вот прошлой — было тревожно. Эти проклятые казаки, у-у отродья шайтана, подкрепленные войском русского царя, так и шмыгали вокруг крепости. Один раз они даже попытались приблизиться, но, благодарение Аллаху и всемилостивейшему султану Ахмеду I, на стенах Азова стоят большие и грозные пушки, которые не позволили этим наглым гяурам подойти к крепости слишком близко. А несколько судов этих нечестивцев было потоплено. И ведь какая наглость, они еще посмели появиться у ворот Азова и нажаловаться на то, что доблестные топчу
[50]
достойно исполнили свой долг. А этой зимой все было тихо… Часовой вздохнул и переступил с ноги на ногу. Скучно. Лето еще не началось, хотя днем уже бывает жарко. Ну по местным меркам, конечно, а не как в его родном Диярбекире. Так жарко, как в Диярбекире, здесь не бывает никогда. Эх, мог ли он знать, что судьба закинет его так далеко от родных мест? Но велика и могуча держава великого Ахмеда I, потомка блистательного Османа, выведшего свой народ к славе и могуществу. И никто не может угадать, в какую точку огромной империи судьба забросит славного аскера…
Смеркалось, скоро наступит срок запирать ворота. Часовой поежился. Вот ведь глупость, ну зачем их сейчас вообще открывать-то? Нет же еще никого… впрочем, и еще долго не будет. Эти отродья шайтана — казаки со своими союзниками с севера два года назад разгромили пошедшую в Русскую землю большую орду крымского хана Газы Герая. Так что незачем кораблям идти к Азову. Нет и еще долго, пока не подрастут у крымчаков и причерноморских ногайцев новые славные воины, не будет богатого ясыря. И за что Аллах так ополчился на правоверных?
На пыльной степной дороге показалось несколько возов, которые тянули уныло бредущие волы. Часовой вскинул руку к глазам, заслоняясь от лучей садящегося солнца. Ногайцы? Странно. Ногайцы в этом году были в Азове редкими гостями. Говорят, прошлой зимой союзные русскому царю башкиры вырезали в степи почти все ногайские кочевья. И потому в Азове этой зимой были большие трудности с продовольствием и фуражом. До этого большую их часть в Азов исправно поставляли ногайцы. Часовой привстал на цыпочки… вроде как возы с сеном. А на сене сейчас можно очень неплохо заработать… Он сунул в руку кошель, эх, болван, взял с собой так мало акче, ну да кто ж знал-то?
Часовой воровато оглянулся. Вообще-то стоять у ворот положено было целым десятком, но в такое тихое и глухое время торчать у никому не нужных ворот такой толпой было бы просто глупо. Поля только-только начали покрываться первой редкой зеленью, а огороды были расположены со стороны других ворот, выходящих к порту, поэтому через их ворота за весь день если и прошло десять человек — то и то было много. Потому-то в это время года обычно стояли еще по двое. Однако его напарник, пользуясь тем, что их смена была последней и, закрыв ворота, они должны были вернуться в караулку, где и дожидаться смены, уговорил его подежурить одного, обещаясь выставить славное угощение. Дело было в том, что он хаживал тут к одной гяурке, гречанке, к которой неровно дышал сотник третьей сотни, уважаемый Мехмед. А она, судя по всему, как раз больше привечала своего более молодого поклонника. Чем уважаемый Мехмед, естественно, был не слишком доволен и потому всюду следил за своим более удачливым соперником. Поэтому тот все время изворачивался, тайком появляясь у вдовушки как раз тогда, когда имел на указанное время надежное алиби. Но сейчас оно, может быть, и к лучшему. А ну как удастся сторговать у ногайцев задешево воз сена? Судя по тому, что таковых в городе не видели уже целую зиму, вряд ли они знают сегодняшние цены. Только бы никто не появился раньше времени. Конкуренты ему здесь не нужны…
Возы подъехали к воротам как раз тогда, когда солнце своим нижним краем уже коснулось степи. Часовой еще раз воровато оглянулся и, оставив у стены мешающее ему копье, шагнул к первому, вскидывая руку. Он даже не успел удивиться тому, что из-под мохнатой ногайской шапки на него взглянуло вполне славянское лицо…
— Вот свезло-то, — бормотал, выбираясь из-под сена и глядя на лежащее у ворот одинокое тело турецкого часового, Егорка Зоб, старшой казацкой сотни, коей была поставлена задача захватить ворота Азова, — вот свезло. Один оказался… — Он повернулся к остальным казакам, также уже выбравшимся из возов. — Тихон, сигналь нашим. Остальные за мной, ребя, эвон там у турков караулка, надобно их по-тихому в ножи поимать, а возы развернем дальше по улице. Как наши подходить начнуть — турки точно тревогу подымуть, у них же тута еще часовые на башнях имеются, так нам надобно супротив тех, кто из города набегать будет, до подхода наших удержаться.
Но взять турок в ножи по-тихому не удалось. Тех в караулке оказалось слишком много. Потеряв в первые же мгновения шестерых, турки завопили, заорали, а их десятский попытался даже пальнуть из пистоли, но провозился с подсыпкой пороха на полку и поймал горлом острие казацкой сабли… Однако шум они таки подняли. Поэтому со стороны города к импровизированному вагенбургу, выстроенному казаками из возов с внутренней стороны захваченных ворот, начали набегать вооруженные турки — солдаты гарнизона и просто вооружившиеся чем попало жители. Уже через пять минут была предпринята попытка атаковать сотню и отбить ворота, и потому казакам, засевшим за возами, пришлось дать два скорых залпа. Это тут же охладило пыл пока еще не слишком многочисленных защитников города. А со степи уже накатывал гулкий топот приближавшегося войска.
— Идут, идут наши, — заорал Зоб, — крепись, казаки!
С одной из башен бабахнула пушка, до которой добрался-таки какой-то топчу, а может, это просто было дежурное орудие… Но остановить накатывающий вал конницы одинокий пушечный выстрел не смог.
— А ну, братцы, — заорал Егорка, — растаскивай возы! Они таперича нашим токмо мешаться будут!
И казаки, шарахнув напоследок по кучкующимся за ближними домами туркам из заново снаряженных пищалей, ухватились за оглобли и, пиная волов, принялись растаскивать возы. А через минуту в город, грохоча копытами и блестя обнаженными наголо саблями, потоком потекло подоспевшее войско. Азов был взят…
