— Спасибо.
— Ты что-то бледная, не заболела ли? — поинтересовалась Одиль, желая завязать разговор. — В октябре надо быть очень осторожной. Легко простудиться. Особенно если ездишь на велосипеде в куртке нараспашку.
Манон, повернувшись к Блейку, умоляюще взглянула на него.
— Скажи ей, — шепнул он.
Оттого, наверное, что Блейк впервые обратился к ней на «ты», и, конечно, оттого, что она была не в силах с собой совладать, Манон дала волю слезам.
— Я беременна, — тихо сказала она.
Кухарка от неожиданности застыла, разинув рот. Опомнившись, она сказала:
— Мои поздравления! Токсикоз замучил?
— Нет, это Жюстен, отец ребенка. Он меня бросил, когда узнал, что я беременна.
Повинуясь безотчетному порыву, Одиль сжала руку девушки.
— Бедняжка.
Несколько слезинок скатились по щекам Манон и упали прямо в тарелку, оставив светлые пятна на соусе. Одиль продолжала:
— Как развлекаться, так мужчины тут как тут, а как брать на себя ответственность…
— Не думаю, что сейчас подходящее время для такого разговора, — заметил Блейк.
— Вы считаете, что реакцию этого парня можно назвать честной? — отпустив руку Манон, ответила Одиль.
— Да, на сегодняшний день она паническая и даже неразумная.
— Вот кто прекрасно объясняет поведение мужчин, — заметила Одиль.
— Манон нуждается в помощи и понимании. А использовать ее случай для того, чтобы лишний раз облить мужчин грязью, — этим делу не поможешь.
— К его подлому поступку надо отнестись философски, в этом нет сомнений.
— По меньшей мере прагматически. Проблема не решится, если настраивать Манон против Жюстена.
— Странно все-таки: всегда найдется мужчина, который будет защищать другого мужчину, что бы тот ни натворил.
— Я Жюстена не защищаю. Я пытаюсь защитить будущее Манон с этим парнем. И я надеюсь что никто не скажет Жюстену, что правильно он дал деру, потому что беременная женщина становится истеричной и неуправляемой.
Пока шла эта небольшая перепалка, Манон попробовала рыбу.
— Очень вкусно, — почти с удивлением сказала она. И, посмотрев на обоих, добавила:
— Я люблю вас обоих. И я не хочу, чтобы вы ссорились из-за меня. Этот ребенок — моя проблема.
— Да мы и не ссоримся, — возразила Одиль. — Мы обсуждаем.
— Ну, тогда я не хочу быть свидетелем того, как обсуждение перерастет в ссору.
— А как ты обходишься с велосипедом? — спросил Блейк. — Наверное, ездить становится трудновато.
— Когда я еду сюда, немного тяжело, а когда обратно — никаких проблем, тем более что теперь у меня путь короче…
Молодая женщина внезапно замолчала. Блейк почувствовал неладное.
— Ты по-прежнему живешь с матерью? Манон сжала в руке вилку:
— Она увидела бумагу из социальной службы.
— И как она отреагировала? — спросил Эндрю.
— Потребовала, чтобы я сделала аборт. Я отказалась. В любом случае уже поздно. Она рассвирепела. Сказала, что и так еле-еле сводит концы с концами и что ей не прокормить еще один рот. Ну, я и уехала.
— И где же ты ночуешь? — спросила Одиль.
— У подружки, но она не может приютить меня надолго. Одиль и Блейк переглянулись.
37
Придя к Манье, Блейк заметил у него на столе книгу. Она была не очень аккуратно обернута в плотную бумагу кремового цвета, а название было написано от руки маркером. Эндрю взял произведение в руки.
— «Юпла» Джека Лондона? — с удивлением прочел он.
— Ну да, я подумал, что такое название скажет мальчику больше, чем «Белый Клык». Он Юплу обожает. И его действительно зацепило. Мы уже на середине. Теперь он смотрит на моего пса как на героя.
— Если ты соберешься поведать ему историю императрицы Сиси
[8]
, не советую тебе брать на себя ведущую роль…
— Но я же ничего не переделываю в самой истории, я только изменил имя животного.
— Не знаю, что сказал бы по этому поводу Джек Лондон… Но, в конце-то концов, почему нет? Юпла делает повествование чуть более праздничным, и это не может не сказаться на драматических сценах. Странно, но сцена, где «Юпла вцепилась волку в горло», сразу становится менее страшной…
— Ты можешь насмехаться сколько угодно, но с первой же главы Янис перестал бурчать.
— У меня будет больше трудностей с математикой… Я не вижу, как можно заменить цифру два на Пикачу и «умножить» на Железного человека.
— Жаль, это было бы повеселее. Представляешь? Кота Сильвестра разделить на Скуби-Ду и умножить на мышку!
— Только не упоминай о мышке в присутствии Одиль, а то с ней случится сердечный приступ, и ты будешь опять изгнан, как в худшие времена.
— Из-за одного только слова? А что она делала, когда у нее выпадал зуб?
— Что-то я не вижу связи.
— Когда ты был маленький и у тебя выпадал молочный зуб, разве его не клали под подушку, чтобы его забрала мышка, а взамен оставила монетку?
— У нас этим занимается зубная фея.
— Ну и зря.
— Почему это фея хуже, чем какой-то грызун? Мы не очень-то хотим, чтобы переносчики инфекционных болезней забирались под подушку к нашим детям, пока они спят.
— Неужели вы и впрямь верите в то, что маленькая фея, как дура, порхает по ночам, собирая какие-то выпавшие зубы? Вы много их видели, фей-то, с маленькими крылышками и дурацкой улыбкой? Не забудьте оставить окно в спальне открытым, а то найдете свою зубную фею в обмороке на полу.
— А тем временем твоя мышка, должно быть, оставила под подушкой у Одиль помет, чуму или холеру, раз женщина впадает в шок, едва видит зверька.
Манье отнесся к дискуссии очень серьезно, и Блейк не преминул поиграть на этом. Управляющему уже было некуда отступать.
— Ах, я и забыл, ваши феи ведь не какают…
— Не какают под подушками у детей — разве что у непослушных.
Манье надул губы, словно рассерженный школьник, у которого не получилось оставить за собой последнее слово. Спустя мгновение он пробурчал:
— Я знаю, как отучить Одиль бояться мышей.
— Даже и не думай об этом. — Блейк положил книгу и спросил: — Ты не знаешь, где я мог бы взять машину?
— Для чего тебе машина?
— Мне надо будет съездить в город, а заодно поможем Янусу довезти самые тяжелые покупки.
