— Убирайтесь вон!
Если бы Эндрю было на шестьдесят лет меньше, он поднялся бы в свою комнату, позабыв про ужин. Но, будучи человеком умудренным жизненным опытом, он решил раздобыть кусок хлеба у управляющего.
22
Мышечная боль, мучившая Блейка в первые дни, прошла, и теперь, шагая по дорожке в глубину парка, он признавался самому себе, что чувствует себя гораздо бодрее и увереннее. Он даже помнил, где его поджидают те или иные ловушки. Размышляя о своей стычке с Одиль, он улыбался. Странно, но он совсем не обижался на нее.
Блейк постучал в дверь Манье. Юпла тотчас же принялась лаять, но хозяин не вышел открывать. Блейк посмотрел по сторонам. В только что сгустившейся тьме трудно было что-либо разглядеть.
— Филипп? — позвал Блейк, обратившись в сторону парка.
Ответа не последовало. Вдруг дверь открылась, и Юпла бросилась к ногам гостя. Блейк потрепал псину по холке, в то время как та обнюхивала его брюки, явно заинтригованная запахом Мефистофеля.
— Добрый вечер, Эндрю, я не ожидал…
— Одиль выставила меня за дверь, потому что я посмел сделать ей замечание, вот я и пришел просить у тебя убежище.
— Для политических беженцев у меня двери всегда открыты. Заходи.
Несмотря на шутку, Филипп был не очень рад гостю. Блейк это заметил.
— Я тебе не помешал?
— Я собирался ужинать. Разделим то, что приготовила мне Одиль.
— Что-то вроде овощного рагу с мясом, но я толком не разглядел.
Эндрю выдвинул стул и сел. Юпла металась между столом и закрытой дверью в соседнюю комнату.
— Ты прав, надо наладить домофон между буфетной и моим домом, — сказал Манье, — так будет проще.
Пока в микроволновке грелся ужин, Филипп поставил тарелки и приборы.
— Извини, я на минутку, — вдруг сказал он, — кажется, забыл закрыть окно в ванной. Не хочу, чтобы какой-нибудь зверек забрался.
Он скрылся в соседней комнате. Юпла последовала было за ним, но Манье оттолкнул собаку и аккуратно закрыл за собой дверь. Псина осталась стоять возле нее, пристально глядя на ручку и виляя хвостом.
— Тебе тоже это кажется странным? — обратился к ней Блейк. — Но ты ведь знаешь то, чего не знаю я.
Манье быстро вернулся, ничуть не менее озабоченный.
— У меня, случается, крыша немного едет, — бросил он в качестве извинения.
Он разложил ужин по тарелкам.
— Так ты говоришь, Одиль опять распсиховалась?
— Она заводится с пол-оборота. А я, по правде сказать, люблю ее дразнить.
Манье сел и попробовал блюдо.
— Приятного аппетита, — сказал Эндрю, — и спасибо, что приютил.
Отправив в рот по куску, мужчины переглянулись.
— Мне это напоминает заводскую столовку, — сказал Манье.
— А мне — один маленький ресторанчик, который полиция закрыла, потому что там готовили из крысятины.
— Исключено, Эндрю, Одиль слишком боится мышей.
— На войне как на войне… У вас говорят «ням-ням», так?
— Верно. А у вас?
— «Юм-юм».
— Забавно! Совершенно по-разному передаем звуки.
— Какие звуки? Ты что, считаешь, что петух действительно кричит «кокорико»?
— У вас он как кричит? Куэн-куэн?
— Кок-э-дудл-ду.
— Бедная птица! Чем вы ее кормите-то?
Грохот, донесшийся из соседней комнаты, заставил Манье вздрогнуть. Он бросился туда, закрыв за собой дверь. Эндрю показалось, что он услышал его шепот и… громкий детский голос.
— Я не виноват! — защищался ребенок.
Когда дверь открылась, Манье был мертвенно бледен. Юпла бросилась в комнату. На пороге появился паренек лет четырнадцати, черноволосый, с матовым лицом. Филипп умоляюще смотрел на Эндрю.
— Только не подумай ничего такого, я тебе все объясню.
— С чего это я должен что-то подумать. Я нагрянул к тебе неожиданно. Если ты прячешь ребенка, это твое дело…
— Он мне не отец! — воскликнул мальчишка, нисколько не смущаясь.
— Добрый вечер, молодой человек, — сказал ему Блейк. — Меня зовут Эндрю, а вас?
— Янис. Я живу в Туртереле, дом два. Если вы пришли… Филипп знаком велел ему помолчать.
— Янис помогает мне делать покупки, — пояснил он. — Вот и все.
Блейк взглядом изучал ребенка: худенький, невысокий… Это его он видел с холма как-то вечером. Филипп поставил третью тарелку.
— Янис, возьми в комнате табурет и сядь поешь с нами. Управляющий разделил свою порцию пополам и со вздохом опустился на стул.
— Мне бы не хотелось, чтоб вы рассказали кому-нибудь в замке…
— В случае больших потрясений опять переходим на «вы»?
— Это непростая история.
— Никто не вынуждает тебя ее рассказывать. Все нормально.
Мальчик вернулся с табуреткой и мячиком для собаки, которая уже прыгала, стараясь его схватить.
— Я познакомился с Янисом больше года назад, — начал Филипп. — В супермаркете недалеко от его дома. Я езжу туда на велосипеде, это ближе всего. Если срезать по лесу, приедешь в верхнюю часть города, к самым домам. Но это неважно. Был четверг, я набирал продукты, а его как раз сцапали за то, что он стащил пакет с печеньем и спрятал его под майкой.
— Я собирался заплатить, — возразил ребенок, — клянусь, я собирался заплатить!
— Не клянись, Янис, — проворчал Манье. — У тебя не было денег, и ты хотел улизнуть из магазина, но охранники тебя остановили.
— Неправда…
Филипп покачал головой и продолжал:
— Когда я увидел его в руках охранников, мне стало его жалко. Я заплатил за печенье, чтобы они его отпустили. Ну а потом, чтобы занять его делом, я предложил ему помогать мне.
— Вы сказали помочь один раз, — продолжал возмущаться мальчишка. — Я должен был помочь вам донести покупки один раз, а потом вы пригрозили, что все расскажете моей матери, если я не стану помогать вам дальше.
Манье, смущенный, встал:
— Не все так просто.
— И с тех пор, — резюмировал Блейк, — мальчик ходит по магазинам вместо вас.
— И притаскиваю сумки сюда! — уточнил Янис. Филипп сделал вид, что негодует:
— Признайся, что я с тобой обхожусь не так уж плохо! Я тебя кормлю и даю тебе немного денег.
— А школа? — поинтересовался Блейк. Янис опустил глаза:
— Я туда почти не хожу.
— Там таких много, кто в школу не ходит, — сказал Манье. — Янис и другие дети из городка по большей части предоставлены самим себе…
