— Это все из-за Жюстена. В среду вечером нет занятий, мы встречаемся и проводим вечер вместе, вы понимаете…
Девушка опустила глаза, ее застенчивая улыбка тронула Блейка.
— Так в вашем возрасте и надо. Бегите.
Манон ушла, махнув ему рукой. Блейк по ставил последнюю книгу, слегка влажную, к изгороди. «Последний день приговоренного к смерти» Виктора Гюго. Диана наверняка сказала бы, что это знак.
Войдя в кухню, Эндрю сразу понял, что Одиль чем-то недовольна. Она двигалась резче, чем обычно, и, разговаривая с ним, даже не повернулась.
— У меня из-за всей этой суеты аппетит пропал, — сказала она. — Возьмите поесть в холодильнике, на средней полке. Микроволновка здесь. Мадам хочет вас видеть в своем кабинете ровно в пятнадцать часов.
— Хорошо.
— Если будет что-то срочное, я наверху, у себя в комнате.
— Вы неважно себя чувствуете?
— Нет, напротив. Впервые за долгое время я могу позволить себе передохнуть. Раз уж Мадам сочла нужным вас взять, надо же и вам что-то делать. Оставляю кухню на вас.
Оказавшись во владениях кухарки один, Блейк почувствовал себя странно. Кот сидел чуть ближе к плите, чем утром. Блейк открыл холодильник и обнаружил нагромождение стеклянных контейнеров, о содержимом которых мог только догадываться. Увидев единственную тарелку, он снял с нее прозрачную пленку, потом в поисках вилки выдвинул все ящики и уселся за стол. Попробовав блюдо, он изумился. Это была изысканная смесь слегка припущенной семги и кусочков овощей. Эндрю с удовольствием опустошил тарелку и вымыл ее в раковине, отметив при этом, что стряпня Одиль отличается изумительным вкусом. Потом он вернулся посмотреть, как сохнут книги, и, полузуясь случаем, несколько минут погрелся на солнышке. Он был рад, что ему предстояло свидание с мадам Бовилье. Он собирался ей кое-что сказать.
13
— Месье Блейк, что вы скажете о вашем первом дне здесь?
— Он прошел довольно бурно…
Поскольку солнце еще не било прямо в окно, занавеси были раздвинуты, и Эндрю мог наконец разглядеть мадам Бовилье. В чертах лица чувствуется характер. Руки тонкие, но выразительные. Из украшений только скромное обручальное кольцо на безымянном пальце.
— Эта протечка — настоящая проблема, — с раздражением сказала она. — Я очень беспокоюсь за книги. Понимаете, они мне чрезвычайно дороги. Книги были страстью Франсуа, моего покойного мужа.
— Не волнуйтесь. Манон все вытерла, и книги не пострадали. Уже завтра они вернутся на полки.
— Рада слышать. Однако это не решает проблемы водопровода. В доме все разваливается… Узнайте у Одиль телефон месье Пизони, это он должен все ремонтировать в замке. Велите ему прийти как можно скорее.
— Пизони… Записал, мадам.
Эндрю представил ее себе более молодой, с длинными белокурыми волосами. Ей бы очень пошло. Сегодня у нее была обычная прическа женщин ее возраста: завитые и тщательно уложенные седые волосы. Ее голубые глаза, должно быть, когда-то покоряли сердца.
— Завтра утром, — опять заговорила она, — вы сходите за почтой к ящику у главных ворот. Мы вскроем ее вместе, и я вам скажу, на что надо подготовить ответ.
Блейк слушал вполуха, поглощенный разглядыванием Мадам. Губы у нее были тонкие и прямые, что могло бы придавать ей суровый вид, если бы не мелодичный голос, смягчавший впечатление. Она сказала еще что-то, но он не расслышал.
— Ну вот, на сегодня все, — заключила она. Блейк кивнул, встал и направился к двери.
— Ах да, забыла, — опять обратилась она к нему. — Завтра я принимаю хорошую подругу, мадам Берлинер. Я жду ее на чашку кофе. Приготовьте все в маленькой гостиной к пятнадцати часам. На днях у меня непременно будут еще гости. Я вас предупрежу, когда станет известно, в какой день и в котором часу.
Эндрю вышел. Он ничего не сказал ей из того, что хотел сказать. Слишком увлекся ее разглядыванием.
Когда Одиль спустилась в кухню, Блейк стоял, прислонившись спиной к дверному косяку, и созерцал сад.
— Все прошло хорошо? — спросила Одиль.
— Никаких проблем. Я занес домой последние книги. Досушатся ночью в прачечной.
— Прекрасно.
— Одиль, мне казалось, что ваша хозяйка не устраивает светских приемов…
— Она очень хочет показать всем свою новую игрушку.
— Что за новая игрушка?
— Вы.
Блейк еле сдержался, чтобы не воскликнуть от удивления. Одиль, едва заметно улыбаясь, встала на пороге рядом с ним.
— Как вы находите мой огород?
— Очень хороший.
— У вас был огород на прежнем месте работы?
— Знаете, я как-то больше интересовался листовым железом. С овощами я сталкивался, когда их надо было закладывать в консервные банки…
Блейк тотчас спохватился, что эта шутка могла разрушить официальную версию о его прежней работе, но Одиль ничто не насторожило, и она продолжала:
— А я предпочитаю закладывать овощи в морозилку. Я считаю, так они лучше сохраняют свои вкусовые качества. Консервы все на один вкус.
Люди слышат только то, что хотят слышать. Блейк сменил тему:
— Мадам Бовилье выходит когда-нибудь из своей комнаты?
— Она спускается к гостям…
— Обидно, имея такой большой дом с прекрасным парком, жить затворником.
— Каждый волен поступать, как ему хочется. Одиль вернулась в кухню.
— Ты, наверное, проголодался, мой миленький, — обратилась она к Мефистофелю.
Кот и ухом не повел. Сидел у плиты, точно приклеенный. Открыв холодильник, Одиль сказала:
— Становится прохладно, месье Блейк. Не держите дверь открытой слишком долго.
Эндрю посмотрел на небо, потом в сторону лесистого холма.
— Хорошо, закрываю.
Одиль что-то искала в холодильнике. Блейк закрыл дверь в сад и спросил:
— Могу я задать вам практический вопрос?
— Я вас слушаю.
— Если мне нужно будет позвонить…
— Есть стационарный телефон в кабинете Мадам. Она дает им воспользоваться в случае крайней необходимости. Боже мой, куда же я ее поставила?..
— Кстати, спасибо за сегодняшний обед. Было очень вкусно.
Одиль обернулась:
— Что вы ели?
— То, что лежало в тарелке. Одиль залилась краской:
— Вы съели еду Мефистофеля?
Кот резко открыл глаза. Это удивило Блейка больше, чем слова кухарки. Каким образом он понял? Глаза у него были какого-то сверхъестественного оранжевого цвета.
