1
Был поздний вечер, довольно прохладный. Пожилой мужчина в смокинге нервно ходил взад и вперед под стеклянным козырьком отеля «Савой», в самом центре города, то и дело нажимая на кнопки мобильного телефона. В какой-то момент из вестибюля отеля вышел администратор вечера, проходившего в большом зале, — через крутящуюся дверь наружу вырвались звуки оркестра, игравшего Коула Портера.
— По-прежнему никаких известий от мистера Блейка? — спросил он, подойдя к пожилому мужчине.
— Пытаюсь до него дозвониться, но он не отвечает. Подождите еще минуту.
— Очень досадно. Надеюсь, с ним не случилось ничего серьезного…
«Единственная веская причина — это если он при смерти!» — подумал мужчина с телефоном.
Едва администратор ушел, как мужчина набрал номер домашнего телефона своего старого друга. Выслушав приветствие на автоответчике, он глухим голосом произнес:
— Эндрю, это Ричард. Ответь, умоляю тебя. Тебя тут все ждут. Я уже не знаю, что им говорить…
Внезапно на том конце подняли трубку:
— Где это меня все ждут?
— Слава тебе господи, ты дома! Только не говори мне, что ты забыл про церемонию вручения награды за успехи в производстве… Я ведь тебя предупреждал, что сделаю все, чтобы тебя номинировали.
— Мило с твоей стороны, но мне это ни к чему.
— Эндрю, ты не просто номинирован, ты победил. Сообщаю, что награда присуждена тебе.
— Потрясающе. И что же это за награда? Принимая во внимание возраст участников, вряд ли что-нибудь съедобное. Клизма? А может, направление на эндоскопию брюшной полости?
— Сейчас не время шутить. Одевайся и мчись сюда.
— Никуда я не помчусь. Я помню, Ричард, что ты говорил мне о награде, но я также прекрасно помню, как сказал тебе, что меня это не интересует.
— Ты отдаешь себе отчет, в какое положение ты меня ставишь?
— В это положение, дружочек, ты поставил себя сам. Я ни о чем тебя не просил. Представь, что я заказываю у тебя две тонны устриц, потому что очень хорошо к тебе отношусь, а потом разыгрываю целый спектакль, требуя, чтоб ты их съел…
— Приезжай немедленно, иначе… Иначе я скажу твоей домработнице, что ты практикуешь культ вуду, и больше ноги ее не будет в твоем доме.
Блейк от души рассмеялся:
— Крепко же ты попал, если грозишься такими пустяками! Напугать Маргарет… Бедная Маргарет. Ну-ну, давай! Это все равно как если бы я угрожал твоей жене сообщить в Службу защиты хорошего вкуса, что именно она сотворила со своими волосами и с вашим пуделем…
— Оставь Мелиссу в покое. Я не шучу, Эндрю. Если ты не явишься… Ты знаешь, на что я способен!
— Как в тот раз, когда ты обвинил меня в похищении домашней обезьянки миссис Робертсон? До самой смерти она была уверена, что ты ее съел. А Маргарет в любом случае тебе не поверит. Я скажу ей, что ты наркоман. Кстати, если тебе удастся заставить ее уволиться, я оплачу тебе недельное пребывание на Багамах вместе с твоей женой и ее прической.
— Перестань вязаться к прическе моей жены! — раздраженно сказал Уорд. — Эндрю, хватит пререкаться! Я добился, чтобы награду дали тебе, так будь добр явиться за ней, и побыстрей!
— Обожаю, когда ты повышаешь голос. В юности меня привлекла в тебе именно твоя горячность. Я благодарю тебя за хлопоты, но играть в отличника не стану, и не надейся. Я не считаю себя предателем. Я предупреждал тебя с самого начала. Все эти церемонии — скучища, а награды, которые эти самодовольные ослы раздают друг другу, не стоят ровным счетом ничего. Я не приду. Но если ты не прочь отправиться куда-нибудь пропустить по стаканчику, то я с удовольствием, вечер у меня свободен.
Уорд едва не задохнулся от ярости:
— Слушай, Блейк: если ты меня кинешь, наша дружба окажется под угрозой.
— Мой дорогой Ричард, все это время у нас был миллион поводов разругаться. Нам многое приходится прощать друг другу…
За полвека с лишним Эндрю Блейк в самом деле часто выводил приятеля из себя, но в этот вечер он допек его окончательно.
— Эндрю, ну пожалуйста!
— В том состоянии, в каком я нахожусь, только ты один и можешь меня чуточку порадовать. Ты всего-навсего скажешь им, что я разбил себе башку и теперь не способен даже вспомнить свое имя. А чтобы оживить церемонию, расскажи им, будто я думаю, что я Губка Боб
[1]
и что в последний раз, когда у меня было просветление, я упросил тебя пойти и получить награду вместо меня. Ты даже можешь оставить ее себе.
Из отеля снова вышел администратор. Прежде чем он подошел к Уорду, тот успел шепнуть в трубку:
— Обещаю, корешок, что ты мне за это заплатишь.
— Жизнь уже позаботилась о том, чтобы отомстить за тебя, друг мой. Я тоже крепко тебя обнимаю.
Ричард Уорд нажал отбой; его лицо приняло озабоченное выражение:
— Эндрю Блейк только что срочно госпитализирован.
— Боже мой!
— Его жизнь, кажется, вне опасности. Если вас устроит, я могу получить награду от его имени. Я знаю, он себе не простит, если вечер будет испорчен.
2
Сидя за письменным столом, Эндрю Блейк захлопнул ноутбук и закрыл глаза. Сосредоточившись, точно слепой, на своих ощущениях, он легонько провел ладонями по краям ноутбука и, опустив руки на стол, погладил гладкую деревянную поверхность. До него за этим столом работал отец. В ту пору компьютеров не было и итогов каждый месяц не подводили. Совсем другое было время.
Не размыкая век, Эндрю ощупал скругленный край старой дубовой столешницы, погладил бортики и латунные ручки выдвижных ящиков. Тепло дерева, прохлада металла. Сколько ощущений — столько же и воспоминаний. Он проделывал этот ритуал, только когда чувствовал себя очень уставшим. Вот как сегодня вечером. От того небольшого предприятия, которое он унаследовал, сохранился разве что этот стол. Все остальное со временем изменилось: адрес, торговый оборот, оргтехника, окружающая обстановка, люди, он сам. Перемены были столь значительны, что Эндрю порой не узнавал того, чему посвятил бол´ ьшую часть жизни.
Не открывая глаз, он выдвинул нижний ящик справа и запустил туда руку. Нащупал громадный степлер, который в детстве с трудом поднимал, три потрепанных блокнота, зажигалку, бронзовое пресс-папье, подаренное сотрудниками.
Все эти реликвии не просто будили воспоминания, а прямо-таки переносили его в то время, когда жизнь была проще, не все зависело от него и он не был старше всех в своей фирме. Касаясь этих привычных вещей, он воссоздавал в своем воображении мир, некогда существовавший в реальности: от прежних телефонных звонков до запахов смазочного масла и горячего металла, доносившихся из соседней мастерской. Он слышал голос отца, его быструю речь, строгую и такую родную. Что бы он подумал о своем сыне сегодня? Какой дал бы совет? Прошли годы, и Эндрю в свою очередь стал мистером Блейком. Он открыл глаза и задвинул ящик.
