– А чего сейчас смутьянствуешь? Ждать лета еще сколько?!
– Жди, – пробурчал в ответ тот. – Только поздно будет, когда время придет!
– А на кол ежели повелю тебя?
– А хоть бы и туда, – отрешенно отвечал пенсионер. – Ты только ворота хоть не открывай на день третий, когда княжичи молодые придут от Тохтамыша просить! Обманут же!
– Ох и упрям ты! – князь тяжело поднялся со скамейки и костяшками уперся в жалобно скрипнувший стол, словно бы желая навалиться на собеседника. Сам не зная зачем, Булыцкий последовал его примеру, и теперь мужи стояли друг напротив друга, глаза в глаза глядя друг другу.
– Да не упрям. Грех на душу брать не хочу, и тебя от него отвести хочу!
– Чего?
– Да того, что кровь прольется невинная! А тебя до дней твоих конца совесть грызть будет: знал, да палец о палец не ударил!
– Все на своем, значит? Тохтамыш придет?
– Да, – еще раз кивнул пришелец. – Без предупреждения. Разорит всю Московию.
– Знаешь, что с клеветниками делаю? – князь грозно посмотрел на собеседника.
– Знаю, говаривал: на кол или в поруб. Трижды, если не путаю, – передразнил он Донского, – да все равно мне уже. Хоть ты чем грозись, а не боюсь!
– А не худо было бы, прежде чем пустобрехством заниматься, у людей поспрошать да благочинства науки понабраться.
– Не пустобрех я, – под натиском собеседника попытался оправдаться гость, но это получилось у него настолько нелепо и даже беспомощно, что Булыцкий вдруг на мгновение сам поверил, что он – лукавый, пытающийся стравить две великие армии. И ведь в самом деле армия Дмитрия Ивановича измотана бесконечными походами. И хоть после победы на Куликовом поле воодушевлена, все равно силы не те. А тут еще и с Ольгердовичами да князем Олегом конфуз. А у Тохтамыша и армия свежая, и пополнение в виде присягнувших Мамаевых воинов, и обида на Дмитрия за отказ платить дань. Случись схватка, и еще непонятна судьба молодой Москвы, только начавшей расправлять крылья. И кто знает, может, и лучше оно, если Тохтамыш ударит, пока основные силы русских князей будут далеко от столицы.
– Не поверил бы я тебе, – смягчившись, продолжал между тем князь, – кабы не заступничество да дары твои чудные, – князь вдруг сменил гнев на милость. – Покажи-ка.
– Смотри! – на столе появилось корыто с хилым ростком. – Где видел, чтобы посреди зимы зелень вырастала? Ты это просил показать ведь? Так?
– И что будет с ростка этого?
– Помидоры. Их из Америки привезут. Латиняне. Через, – он задумался, – сто лет туда поплывут на больших кораблях… Через океан.
– Америка? Что за княжество? – князь взял в руки торбу и легко встряхнул ее, извлекая на свет огромную картофелину. – Это же сколько с чети снять можно?
– Не чудеса это – селекция. Такие расти будут здесь. Я могу сделать, – почувствовав-таки интерес со стороны хозяев, перешел в наступление Николай Сергеевич.
– Ты? – три пары глаз буквально пожирали странного гостя. – Богу только дано чудеса творить такие!
– Да не чудеса это, – впервые за все время герой почувствовал себя хозяином положения. – И не такое человеку под силу!
– Да ну?! Быть не может!
– Так веришь теперь мне, хоть на лепту маленькую поболе или все так же я тебе пустобрех?!!
– Ты норов свой попридержи, чужеродец! – Донской тяжко приподнялся со скамьи.
– Так что за земли такие, Америка? – мягко сменил тему старец, уводя от конфликта. – Богатые ли? Христианские? Далеко от нас? В союзники годятся?
– Америка? – он как-то и не ожидал такого поворота, потому и не готов оказался. – Уголек бы мне, – обратился пожилой человек к старцу. – Я бы и нарисовал сейчас все, – потирая от возбуждения руки, он склонился над столом, прикидывая, с чего бы начать.
Вскоре принесли пару обуглившихся веточек, и на крышке появилась кое-как набросанная карта мира.
– Вот, – вспоминая географию, начал пенсионер, – наш мир. Шесть континентов: Африка, Австралия, Евразия, Америки и Антарктида. Между ними – океаны.
– Океаны? – Донской удивленно посмотрел на карту, а потом на преподавателя.
– Ну да, – кивнул тот головой. – Как море, только больше. Отсюда сюда, – преподаватель указал на две точки, – корабль плыл три месяца!
– Врешь! Лодья столько не пройдет! А буря как? А людей куда девать? А провиант? А как весло подломится, да не одно если?
– Да не на лодьях. Там больше корабли нужны. Как… Как три лодьи!
– Не может быть! Гребцов одних сколько надо? А плыть куда?
– И без гребцов. На парусах.
– Ох и заврался ты, чужеземец! – Кулак Дмитрия с грохотом приземлился на стол, да так, что его спутники от неожиданности вздрогнули. – Даже детям малым известно, что парус один!
– Да потому и на лодьях только плаваете, что один! У Царьградских вон по два и по три даже. Спроси своих! Не дадут соврать, – Николай Сергеевич тоже вошел в раж и уже ни в чем не отставал от князя, громыхнув в ответ по столу. – У кого море в руках, у того и торговля, и сила! Вон с османами сколько наших полягут в войнах за выходы в море! У морей жить да не торговать! До моря рукой подать, да московские князья по рекам только и ходят! У голландцев кораблестроению учиться! Да всему миру на потеху!
– Молчать! – лицо Дмитрия перекосило яростью, да так, что пенсионер аж отпрянул. Сообразив, что позволил себе лишнего, он замолчал, лихорадочно соображая, как бы замять неприятную ситуацию. – Уж больно на сказки похожи твои россказни, чужеземец, – негромко начал князь Московский, барабаня по деревяшкам стола. Замолчав, муж медленно посмотрел в упор на собеседника. Затем, усмехнувшись, снова склонился над ростком. – Но и делаешь, что обещано, – совсем успокоившись, продолжал Дмитрий Иванович. – Сколько гостей заморских бывало, не видывал ничего такого. Похоже на то, что и твоя правда в словах есть. А ну как демон ты искуситель, а? – уже было успокоившийся князь вновь вскипел. – Что, если небылицы рассказываешь да только и думаешь, как сгубить душ поболе?! Вон и на Тохтамыша натравливаешь; гляди, и разобьет войско московское. Мне бы раны зализать да мир наладить, хоть бы и худой, а ты мне войну на пустом месте-то ладишь. Как это разуметь прикажешь? Или, может, от Ольгердовичей ты тьфу-человечишко, а? Может, литовцам хочешь продать?! Войско в походе, так кому защищать стены родные?!! Может, на кол тебя, чужеземец?! Ну, что замолчал?! Скажи что-нибудь!!!
– То и скажу, что не прав ты, князь, – усталость вдруг навалилась на Булыцкого. Он-то рассчитывал, что уж теперь-то веры словам его поболе будет. И уж совсем не подумал о том, что его могут заподозрить в чем-то, а тут… – Можешь ты, конечно, сделать со мной все, что душе вздумается, а можешь послушать. Твоя воля. Только необязательно тебе ордынцам навстречу выходить. Ты и здесь их встретить можешь, а еще лучше, лодьи потопить, на которых Тохтамыш придет; будет и такая возможность. Христом только тебя Богом заклинаю: не уходи из Москвы этим летом.
