Сны досматриваются в дороге. Пусть Турция и считается не самой развитой страной, но дороги в стране не российские, спать начинаешь быстро – успокаивает и укачивает. Главное, чтобы водителя не укачало. Так и едут, перемежая сон с полудрёмой, просыпаясь на сухой завтрак, прошедший прямо в машине, потом на такой же обед. А через несколько часов после обеда, уже миновав настоящие крутые горы, видят море. Густовато-мрачное, волнистое, откровенно зимнее. Теперь и дорога не петляет. Едут прямо. И так до самой темноты. И уже в темноте въезжают в полусонную и полутёмную деревушку на берегу моря. Распахиваются ворота, и машины въезжают во двор.
Дом небогатый и не блещет гостеприимством. Здесь даже не кормят, а сразу отправляют в сторону моря. Посадка на утлый баркасик – тёмно-серый на тёмно-серой воде, тарахтение почихивающего двигателя, и настоящая штормовая качка...
Хорошо хотя бы то, что товарищи по несчастью опять вместе. В кубрике с грязным иллюминатором, который Георгий, на последней ночёвке показавший себя любителем свежего воздуха, не стремится открыть. Только выглядывает. Вода плещется за стеклом. По иллюминатору катятся пенистые капли.
– В горах ты, помнится, не был, а на море? – спрашивает Борман Мишу. У Лёни беспокойство в глазах.
– В детстве ещё. Дважды с родителями отдыхать ездил. К родственникам под Одессу. Хорошее было время... И море хорошее... Сейчас бы туда...
– А что, на море всегда так?.. – показывает Лёня на иллюминатор.
– Нет, не всегда, – вместо Миши отвечает Георгий. – Сейчас штормит... Не сильно, но...
Лёня стремительно и слегка нервно отодвигает Георгия от иллюминатора. Пытается увидеть что-то в темноте. Но даже морскую пену видно только ту, что попадает на стекло. Дальше темень-тьмущая, за которой чувствуется, не видится, но только чувствуется беспрерывное мощное движение волн.
– Так мы что – в шторм выплываем? – интересуется Лёня.
– Мы не одни... Остальные тоже плывут. Не думаю, что они мечтают утопить тебя вместе с собой... – отзывается Каховский. Он тоже не в лучшем настроении, но предпочитает со своими опасениями справляться сам, а не выслушивать чужие, которые способны только возбудить беспокойство в других.
* * *
Они выплыли ночью, ночью и приплывают. На баркасике не зажигается ни один огонь. В какой-то момент в кубрик к пленникам спускается мрачный небритый матрос, сильно хромающий на правую ногу, и, не говоря ни слова, выключает свет. И не просто выключает, а забирает с собой даже выключенный переносной фонарь, чтобы кто-то ненароком не сумел подать через иллюминатор обдуманно или нечаянно сигнал.
Компьютерщики не спят. Нарастает беспокойство. Они понимают, что границы существуют не только на суше, но и на море. Даже на море штормовом. А если есть границы, то обязательно должна быть и береговая охрана. Что такое погашенные огни? Даже габаритные, которые каждое судно должно иметь? Это как раз и есть предосторожность, вызванная желанием избежать общения с береговой охраной. Чья здесь охрана? Куда они плывут?
Из Турции... Рядом Грузия, Абхазия, которая не желает себя считать Грузией, а на другом берегу – Россия... Но не для того же их вытаскивали из России обманом, чтобы снова привозить туда! Но кому они могут понадобиться вне России? В Россию их привезут, это точно... Только – куда?
Баркасик пришвартовался в ночи у какого-то дощато-бревенчато-бетонного причала. На берегу горит огнями только несколько домов. Рядом стоят спортивные яхты.
– Быстро... Следовать за мной! – распоряжается Талгат. – Вести себя тихо. Береговая охрана стреляет без предупреждения. Разбираться не будут. Они каждый день ждут грузинских шпионов...
Он говорит по-русски совершенно без акцента. И лицо грамотного человека. Есть в глазах интеллект. И потому кажется не таким страшным, вовсе не напоминает тюремщика.
Шаткий трап переброшен на причал. Доски скрипят. Болтается одно из поперечных креплений, о которое Георгий в темноте спотыкается. Талгат шагает упругим, широким шагом. Причал покрыт бетонными плитами. Каблуки не стучат. Как-то он так ходит? Но и они, следуя за ведущим, стараются идти так же быстро и так же беззвучно. Кроме того, действует предупреждение Талгата о береговой охране.
Дальше идут в сопровождении трёх человек. Эти на Талгата не похожи – угрюмы, озлоблены. Талгат что-то говорит им, сам возвращается на баркас. От причала не к домам, где светится огонь, а по берегу, к выходу из участка, огороженного забором из сетки-рабицы.
Начинают вдоль забора подниматься на берег. Каховский оглядывается. Баркасик уже отчалил. Смутно виднеется в чёрной воде тёмно-серым корпусом, ныряющим в волны. Огни по-прежнему не горят...
Пеший путь в ускоренном темпе, без остановок, постоянно в гору и в гору занимает около получаса. Компьютерщики слегка задыхаются. Они не привыкли так ходить. Но, наконец-то, вдалеке кто-то мигает им фарами. Ведущий ускоряет движение. Остальные торопятся за ним. Приближаются. Три стареньких джипа «Рейндж Ровер». Двигатели уже включены...
– Спите в дороге... Потом путь через перевал... Там спать не придётся... – даёт инструкцию тот, что выглядит моложе других.
– Куда мы хоть? – недовольно спрашивает Каховский.
– В Чечню... Там очень не хватает хороших компьютерщиков. А оттуда в Россию... Там тоже с компьютерщиками негусто...
– Там-то их хватает... – говорит Георгий.
– Не хватает таких, кто согласен работать на нас...
– А мы согласны? – Миша искренне удивляется.
– Куда же вы денетесь... – недобро усмехается ведущий. – Под контролем не только вы сами, под контролем даже все ваши домашние. Для вас лучший выбор – заработать побольше денег и не лезть в бутылку... Значит, надо постараться проявить себя так, чтобы нам понравилось с вами сотрудничать. Мы денег на ветер не бросаем.
2
Только он откидывается на спинку тоскливо-скрипучего стула и настраивается на тщательный анализ многих прочитанных страниц, как на «мобильник» звонит Тобако и категорично заявляет, что ему на сутки нужен Дым Дымыч. Доктор лишь плечами пожимает и бросает короткий взгляд в сторону. Дым Дымыч в это время читает другие документы, предоставленные сотрудниками московского управления ФСБ, и делает пометки в блокноте.
– Именно он? – ворчит Доктор в трубку.
– Именно...
– Ровно на сутки?
Доктор понижает голос на целую октаву. Результат тот же. Андрей не пугается...
– Примерно на сутки.
– Что он будет делать?
– Его арестуют.
– Кто?
– «Альфа». Я сейчас подъеду за ним. Вы где?
– В московском управлении. Знакомимся с документами, касающимися голландских чеченцев. Мы два часа потратили только на оформление допуска к документам и на всякого рода подписки, а теперь ты хочешь его забрать...
