– Но ты ведешь себя сдержанно.
– Стараюсь изо всех сил.
– Тогда как с моей сестрой все обстоит иначе.
– Я не уверен, что понимаю вас, – неловко пробормотал Фрэнк.
– Мой друг, ты ничем не смог бы меня удивить, даже если бы захотел. Большинство молодых людей были бы не прочь завести роман с женщиной постарше, и Мари очень привлекательна. Она вдова. Она отвечает сама за себя. Никаких проблем с ее семьей, никаких осложнений. По-моему, и ты ей симпатичен. Очевидно, она видит в тебе твоего отца. Ты, конечно, слишком молод. Она не захочет выставить себя на посмешище. Хотя… кто знает? – (Фрэнк молчал.) – Но в том случае, если ты в конце концов решишь ухаживать за Клэр – добропорядочным образом, само собой, – то не сможешь спать с ее матерью. Это никуда не годится, и я не допущу ничего подобного. Ты меня понял?
– Да, – выдавил Фрэнк. – Я не думал о том, чтобы… ухаживать. Я понятия не имел о том, что Клэр ко мне неравнодушна.
– И ты боялся заигрывать с ней. А с ее матерью не боялся.
– Это совсем не так. Ее мать – необыкновенная…
– Я не говорю, что нельзя влюбляться в женщину старше тебя. Это весьма обычное дело. – Марк кивнул сам себе. – Франция – страна чувств, особенно летом. Тепло Средиземного моря проникает на север, где оно смягчается и смешивается с прохладой. В музыке Дебюсси, кстати, все это есть.
– Кажется, я понимаю.
– Что ж, – с довольным видом заключил Марк, – тогда выбери одну женщину или другую, но не обеих сразу. Пойдем обратно, скоро обед.
В первых числах сентября Люк поинтересовался у Луизы, не хочет ли она взять еще одного клиента. На тот момент у нее их было трое. С одним она встречалась раз в неделю, с остальными два раза в месяц. Все они были средних лет, почтенны и богаты. У первого из них, дипломата, имелись представительные апартаменты на широкой авеню, что вела от Триумфальной арки к Булонскому лесу. Второй жил в более суровом на вид, но очень престижном квартале между Эйфелевой башней и Домом инвалидов, а третий – в элегантной квартире на улице Риволи, где современный комфорт дополнялся предметами, достойными Версаля.
Ценой двух-трех ночей в неделю, проводимых с интересными мужчинами в роскошной обстановке, Луиза теперь имела столько денег, сколько ей было нужно, и еще откладывала по тысяче франков еженедельно. Конечно, это не состояние, но никакая работа не принесла бы ей такого дохода. А Люк, получавший от ее деятельности ровно столько же, наверняка мог откладывать и бо́льшую сумму.
Теперь Луиза понимала, каким образом девушки становятся проститутками. Если подобрать себе правильную клиентуру, то деньги могут быть хорошими, очень хорошими, а располагать средствами всегда приятно.
– Это премилый мужчина, – сказал Люк, – и если ты возьмешь его, то сможешь почти удвоить свои накопления.
– Где ты их находишь? – спросила она его уже не в первый раз.
– За прошедшие годы у меня образовалось множество связей. – Он пожал плечами. – И ты пользуешься большим успехом. У тебя есть класс, а это редкость. О тебе стали говорить.
– Еще один, и все, Люк.
– Договорились. Условия будут такими же, как обычно. Никаких имен, по крайней мере поначалу. Вы встретитесь за ужином. После этого решать будешь ты сама.
– И он. Вдруг я ему не понравлюсь.
– Понравишься. Кстати, он просто кладезь знаний. Ты можешь многому у него научиться.
Они встретились в кафе «Прокоп», что находится чуть в стороне от бульвара Сен-Жермен. На вид мужчине было около пятидесяти лет, но находился он в хорошей форме. Седеющие виски, рост выше среднего, довольно худощавый. Умное лицо. Он походил на художника, но Луизе что-то подсказывало, что в нем отсутствует необходимое творческим натурам бунтарство. Значит, интеллектуал того или иного рода. Но интеллектуал с деньгами, очевидно.
– Я слышал, вы англичанка, – любезно начал он беседу.
– Наполовину англичанка, наполовину француженка.
– Ничего не знаю о вашем английском, но ваш французский очень хорош. И вы работаете моделью у Шанель?
– Да. Работа интересная, и Шанель – неповторимая личность.
– Это действительно так.
У Луизы сложилось ощущение, что он и сам знает Шанель, но расспрашивать она не собиралась. Он сам скажет все, что сочтет нужным. Ее искусство состояло в том, чтобы в нужный момент промолчать.
Они продолжили легкий разговор. Ресторан с золочеными зеркалами и картинами на стенах, казалось, задержался в XVIII веке. Луиза сказала, что ей здесь нравится.
– Он был основан в семнадцатом столетии. Странно думать, что в этом зале ел сам Вольтер, и, скорее всего, тут мало что изменилось с тех пор. Какие еще рестораны вам нравятся?
Она подумала, не ожидает ли он услышать перечень самых дорогих заведений.
– Мне нравятся рестораны с характером. – Луиза улыбнулась. – И я с удовольствием поем и в бистро, если оно интересное.
– Правда? – Он посмотрел на нее задумчиво. – Есть множество интересных мест, где можно поесть, надо только знать, где искать. Кстати, вы знаете, откуда произошло слово «бистро»?
– Нет, не знаю.
– После падения Наполеона в Париж ненадолго вошли русские войска, и казаки стояли на Монмартре. Они ходили есть в местные ресторанчики и, когда их обслуживали медленно, кричали «быстро, быстро». Потом и французы стали называть такие небольшие заведения словом «бистро». – Он усмехнулся. – Во всяком случае, такова легенда. Скорее всего, это неправда.
Они успели поговорить о многом. Ее новый знакомый был умен и умел увлекательно рассказывать. Когда они закончили с основным блюдом, Луиза уже решила, что он ей нравится. Она даже рискнула задать ему пару вопросов.
– Люк очень осмотрителен, месье, и я тоже. Но он упомянул, что вы не женаты. И мне странно, что столь привлекательный мужчина, как вы, не имеет любовницы. – Она улыбнулась. – Хотя, может, я ошибаюсь?
– Нет, мадемуазель, любовницы у меня нет. – Он рассмеялся. – Но в прошлом бывали. Однако в настоящее время мне было бы удобнее предвкушать, скажем, один вечер в неделю с подходящей дамой, если найду таковую, чем иметь постоянную компаньонку.
– Меньше личных обязательств?
– Не только. У меня множество занятий. Я должен присматривать за семейным предприятием, что отнимает немалую долю времени. Помимо этого, у меня есть и другие дела. Мои вечера часто заполнены светской жизнью, а потом я возвращаюсь домой, чтобы работать или читать. У меня нет времени для спутницы, которой я обязан буду уделять внимание. Можете счесть меня эгоистичным, но по-другому я жить не умею.
– Вы художник или писатель? Я пойму, если вы не захотите отвечать.
– Раньше я был художником, теперь предпочитаю писать о живописи и об искусстве.
