– Но если твое жилище в районе Пигаль, – добавил с улыбкой Марк, – где расположен «Мулен Руж» и некоторые менее благопристойные заведения, то лучше сказать, что проживаешь в Девятом округе, ведь это может означать и вполне приличный адрес где-нибудь около бульвара Османа.
– Теперь я понял, – сказал Фрэнк. – Но мне нужно тщательнее изучить карту.
– Разумеется, изучай карту, – добродушно сказал Марк, – но я бы порекомендовал поселиться в Париже.
Вторая половина дня обычно проходила в приятном ничегонеделании. Все выходили посидеть на длинную веранду: старый Жюль читал газету, Мари отдыхала после прогулки по саду, а Фрэнк мог спокойно писать в своем блокноте, и никто его не расспрашивал, о чем он пишет, и не просил показать.
По воскресеньям, само собой, женщины с утра ходили в церковь, а потом вся семья, за исключением стариков, отправлялась на традиционную воскресную прогулку в лес Фонтенбло.
Молодежь часто бывала вместе, но Фрэнк никогда не делал попыток сближения с Клэр. С Мари он как будто слегка заигрывал, а с ее дочерью был мил и предупредителен, как брат, но не более того. Вот и все.
Клэр случалось наблюдать за тем, как он работает. На глазах у людей Фрэнк сидел с самым беспечным видом и время от времени делал запись в блокноте, небрежно водя карандашом. Но иногда веранда пустела или обитателей дома одолевала дремота. В таких случаях, если Клэр удавалось незаметно выглянуть в окно или бросить взгляд на Фрэнка из-за увитой розами беседки в углу сада, то она видела по его лицу, как он сосредоточен и напряжен. Только тогда становилось понятно, что у него есть цель, которую он пока прячет от мира, что им движет какая-то неукротимая сила и что за внешностью обаятельного юноши с легкомысленными порой манерами скрывается человек очень глубокий и серьезный. И Клэр хотелось разделить его чаяния.
Она не собиралась бросаться ему на шею. Порой она говорила что-нибудь забавное, чтобы рассмешить Фрэнка. Иной раз заводила с ним разговор, желая показать, что и она может быть серьезной, что она тоже думает о мире. Но пока это не принесло никаких результатов.
Через два дня им предстояло вернуться в Париж. Августовский полдень выдался жарким. Сад стоял залитый солнцем, только высаженные вдоль его границ деревья отбрасывали кружевные пятна тени. В воздухе не ощущалось ни единого дуновения ветерка. Тишина нарушалась лишь скрипом повозки, изредка проезжающей по улице, да жужжанием пчел вокруг роз и теплых, сухих соцветий лаванды по краям газона.
В салоне дядя Марк завел граммофонную пластинку. Сам он уселся на веранде с книгой, но застекленную дверь оставил открытой, и из дома полились звуки Струнного квартета Дебюсси.
Музыкальное произведение доставляло ему массу удовольствия.
– Его исполняет квартет Капе. Они только что приступили к записи целой серии пластинок. Эту мне дал послушать приятель, – похвастался он племяннице, – ее еще нет в продаже.
Выйдя на веранду, Клэр застала там только Марка и спящего в кресле дедушку.
– А где все?
– Фрэнк бродит по саду. Думаю, твоя мать где-то в доме. Про остальных не знаю.
Она собиралась присесть, но потом подумала, что было бы неплохо тоже прогуляться по саду, и направилась по дорожке к газону.
Следом за ней тихо плыла музыка. Квартет как раз дошел до медленной части, мягкой и чувственной, такой похожей на слабое жужжание пчел на солнце. Клэр почувствовала, как по ее лицу скользнула полоса тени, и потом волосы и кожу снова опалило солнце.
Музыка, похожая на внезапный настойчивый шепот в ленивом послеполуденном зное, приближалась к первой небольшой кульминации, когда Клэр оказалась у живой изгороди. В этом месте кустами бирючины был оформлен переход в дальнюю часть сада – к клумбам с розами, красными маками и синими васильками.
И там она увидела мать и Фрэнка. Они стояли вплотную друг к другу. Лицо матери было поднято, а он смотрел вниз, и не было никаких сомнений, что Фрэнк собирается ее поцеловать. И судя по улыбке на лице Мари, она хотела этого.
Потом они заметили Клэр, но не отпрянули в стороны, только Фрэнк повернулся вполоборота к Мари, делая вид, что они всего лишь увлечены беседой. Он произнес что-то, обращаясь к Клэр, но почему-то она в этот момент ничего не слышала.
– Я вышла поискать, куда все подевались, – с трудом выговорила она и стала рассматривать цветы, как будто ничего не случилось. – Правда, чудесную пластинку поставил дядя Марк?
И пошла обратно – мимо клумб, кустов бирючины, газона. Дядя Марк глянул на нее, потом вернулся к своей книге. А когда она подошла к самой веранде, то увидела, что он опять смотрит куда-то позади нее, и догадалась, что, должно быть, ее мать и Фрэнк тоже идут через газон, беседуя как ни в чем не бывало. Не задерживаясь на веранде, Клэр сразу скрылась в доме. Она бы пошла к себе в комнату, но теперь там обосновался Фрэнк, поэтому ей пришлось пересечь двор и через железные ворота выйти на улицу. Минут десять она шла, не зная куда, прежде чем повернуть снова к дому.
На следующее утро Марк предложил Фрэнку пройтись, и тот охотно согласился. Говоря то об одном, то о другом, они добрались до старого замка. Марк заметил: история здания тесно связана с королями, однако первый образ, который неизменно возникает в его памяти при приближении к замку, – это всегда Наполеон, прощающийся во дворе со своей гвардией перед тем, как отправиться в изгнание.
– Скажи мне, – вдруг прервал исторический экскурс Марк, – твой отец ни о чем не предупреждал тебя перед тем, как ты отправился во Францию?
– Он дал мне множество советов. Что нужно делать, чего не делать.
– Как он советовал тебе поступать, в случае если ты встретишься с приличной молодой француженкой?
Фрэнк несколько смутился.
– Ну, – ответил он с осторожностью, – он сказал мне, чтобы я обязательно проявлял к ней столько же уважения, сколько проявлял бы к американке из семьи нашего круга. Мы весьма консервативны, знаете ли. Но отец говорил, что французы еще более консервативны.
– Например, если это девушка вроде Клэр.
– Да. Конечно, она англичанка, но это почти то же самое.
– Ты бы не хотел стать врагом для ее семьи, полагаю?
– Нет, не хотел бы. Но подождите, вы же не думаете, будто я вел себя недостойно по отношению к Клэр?
– Вовсе нет. Мне не следовало отпускать ее с тобой в тот вечер после балета, но я уверен, что ничего дурного не случилось.
– Абсолютно ничего, уверяю вас.
– Я тебе верю, Фрэнк. Ты догадываешься, что она влюблена в тебя?
– Клэр? – Фрэнк остановился, ошеломленный.
– Она наблюдает за тобой, когда ты не видишь. Ты поразил ее воображение.
– Надо же…
– Она тебе нравится?
– Очень.
