Тома указывал пальцем туда, где шпиль Эйфелевой башни пронзал небосвод, и говорил:
– Как следует рассмотрите башню, дети, и запомните ее. Недолго ей осталось стоять.
Все знали это. В 1909 году закончится лицензия, полученная Гюставом Эйфелем. После этого городские власти велят разобрать башню. Тома хотел наняться на эту работу, даже не обязательно мастером.
– Я возвел эту башню, мне ее и ломать, – так он говорил.
Но все равно ему будет больно это делать.
Случайная встреча в 1908 году доставила ему неожиданную радость. Он работал на строительстве к югу от Эйфелевой башни и, когда позволяла погода, возвращался домой пешком, мимо башни. Однажды вечером он увидел впереди в сумерках фигуру Эйфеля и не устоял перед желанием поздороваться с великим инженером. К его бесконечному удовольствию, Эйфель сразу же его признал:
– О, Гаскон, рад встрече с вами.
– Вероятно, месье, вы будете чаще меня видеть в следующем году, потому что я обязательно попрошусь в бригаду, которой поручат разбирать башню. Хотя мне ее ужасно жалко.
– Тогда у меня есть для вас хорошая новость, мой друг. – Эйфель улыбнулся. – Я только что продлил контракт с городом до пятнадцатого года.
– Еще шесть лет! Ну, по крайней мере…
– И у меня есть планы на дальнейшее. Вы понимаете, мой дорогой Гаскон, сколь полезна башня для радиосвязи?
– Я как-то не думал об этом.
– Так знайте же: эта башня – лучшая радиоантенна в мире. И это еще не все. Поверьте, друг мой, я сумею спасти башню, дайте мне только еще немного времени.
Действительно, вскоре Тома прочитал в газетах, что армия и флот объявили башню незаменимой в вопросах коммуникации. Вновь гений Эйфеля восторжествовал. Башня стала неприкосновенной: она вошла в систему обороны Франции.
И потому сегодня перед возвращением домой Тома Гаскон мог указать своим детям на Эйфелеву башню с такими словами:
– Эта башня так надежна, что простоит столько же, сколько Нотр-Дам. И всегда помните, – добавил он с гордостью, – что ее построил ваш отец.
Люк ждал его в ресторане. По выходным заведение не работало; ставни на окнах были закрыты.
Тома странно было думать, что младший брат разменял уже четвертый десяток, – он почти не менялся с возрастом. Возможно, плечи его стали шире, лицо круглее, но волосы падали на лоб густыми прядями точно так же, как и двадцать лет назад, тогда как каштановые кудри Тома заметно поредели.
Маленький ресторан Люка не сделал его богатым, но обеспечивал куда лучше, чем Тома – физический труд. Люк так и не женился, но Тома видел брата в обществе многих красивых женщин.
Груз, который предстояло перевезти, оказался куда более прозаическим, чем «Мона Лиза». Это был всего лишь ковер.
– Я думал, что застелить обеденный зал ковром – хорошая идея, но ошибся, – признался Люк. – Мы постоянно спотыкаемся о края. Так что в ресторане обойдемся без него, а ковер пригодится мне дома.
Столы уже были сдвинуты, а ковер, скатанный и перевязанный, лежал посреди зала.
– Тяжелый какой, – удивился Тома, подхватив один конец рулона.
– Он хорошего качества, – объяснил Люк, – поэтому я не выбрасываю его, а везу домой.
С огромным трудом они взвалили ковер на тележку; но рулон оказался слишком длинным и торчал сзади больше чем на метр. Люку пришлось поддерживать его и толкать сзади, а Тома тянул тележку спереди.
– Нам нужен Робер, – выдохнул Тома.
– Справимся, – упрямо прохрипел Люк.
Это был долгий, изматывающий путь вверх по узким улицам. Годы тяжелого труда сделали Тома крепким как бык, но и он кряхтел, напрягаясь из последних сил, а Люк взмок от пота. Наконец они добрались до места.
Дом Люка, купленный у одного строителя, стоял в самом конце переулка, приткнувшегося к подножию Монмартра. Со стороны улицы перед домом имелся дворик, с кустами по одну сторону и деревьями по другую; за домом раскинулся целый сад. Слева его ограничивал крутой склон холма, поросший кустарником, от склона шел каменный забор, он же отделял соседний участок справа. Ближе к склону стояла деревянная постройка, в которой размещался туалет и сарайчик для садового инвентаря.
Братья затащили ковер в переднюю дверь и через узкий коридор в главную комнату. Совершенно измученные, они очень нуждались в отдыхе.
– Я принесу пива, – сказал Люк, и Тома с благодарностью кивнул.
– Ковер слишком широк для этой комнаты, – заметил Тома, когда Люк разливал пиво по стаканам.
– Да, я отрежу лишнее.
– Хочешь, развернем его и померим? Я помогу.
– Не сейчас. Я слишком устал.
– А о чем ты хотел со мной поговорить?
– Э-э… Просто хотел узнать, не нужны ли тебе деньги. У меня есть в запасе приличная сумма.
– Спасибо за предложение, Люк. Но сейчас мы ни в чем не нуждаемся. Если понадобится, я тебе скажу.
– Ну хорошо. Только ты учти, что я всегда буду рад помочь.
Они молча пили пиво, пока Люку не понадобилось облегчиться.
В его отсутствие Тома прикинул на глаз размер ковра. Ему хотелось понять, насколько тот велик, ведь лишний кусок он мог бы положить в коридоре своего жилища. Вынув нож, он разрезал веревку, стягивающую рулон, и стал разворачивать ковер. А потом отступил и в ужасе уставился на свою находку.
– Зачем ты это сделал? – Люк с тоской посмотрел на брата; Тома не ответил. – Я отошел всего на минуту. – Люк вздохнул. – Не хотел, чтобы ты увидел это. Не хотел, чтобы ты узнал.
– Что произошло?
– Несчастный случай. Это было ужасно.
– Почему ты не пошел в полицию?
– Не мог. Они бы не поверили, что все вышло ненамеренно. – Люк убежденно мотнул головой. – Выглядело все… сомнительно.
– Ты убил ее?
– Конечно же нет!
– Ее будут искать.
– Вряд ли. Она была всего лишь… молодой проституткой. Если меня спросят, я скажу, что она ушла. Но не думаю, что ко мне вообще обратятся с расспросами. Нужно всего лишь избавиться от тела.
– Почему ты убил ее?
– Да никого я не убивал, клянусь! Мы поспорили… Она упала. Это вышло случайно. Вот и все.
– О боже!
– Никому не говори, Тома. Даже Эдит. Особенно Эдит. – Люк помолчал. – Если только ты не хочешь, чтобы твоего брата…
Казнили. Или в лучшем случае посадили в тюрьму на всю жизнь.
– И теперь я стал соучастником, – произнес Тома.
– Ты сам развернул ковер. Я не хотел этого.
– Куда ты денешь труп?
– Это секрет. Конечно, если ты хочешь мне помочь…
