Двое молодых художников и тетя с племянницей погрузились в экипаж Бланшаров. Жерар с женой должны были встретиться с ними на кладбище.
Однако по приезде к воротам они обнаружили там несколько иную компанию, чем ожидали.
– Жена не смогла поехать, – объяснил Жерар, – ей пришлось остаться с детьми. Поэтому я взял с собой своего друга. Позвольте представить вам Реми Монье.
Это был хорошо одетый мужчина лет тридцати, среднего роста, с внимательными карими глазами. Коротко остриженные волосы явно проигрывали бой наступающей лысине. Но первым делом в глаза бросалась его энергичность. Он производил впечатление человека, который умеет рисковать и хорошо разбирается в своем деле.
Монье поклонился всем и сначала обратился к тете Элоизе, как того и требовал хороший тон.
– Реми – очень хороший человек, – тем временем прошептал Жерар на ухо Мари. – Из богатой семьи, но у него несколько братьев, поэтому он настроен сколотить собственное состояние. И у него это получится. Он занимается банками, у него огромный талант к финансам. И он не еврей. Думаю, тебе он понравится. – (Мари ничего не сказала.) – Ах да, – продолжал Жерар, – и он понимает толк в винах. А еще коллекционирует картины. В основном старых мастеров. Любит оперу. Очень образованный. Даже не представить, сколько всего он прочитал.
– А поэзию? – спросила Мари, хотя это интересовало ее меньше всего.
– Наверное. Он все читает.
Мари смотрела на банкира. В таких вещах она была абсолютно несведуща, но почему-то ей подумалось, что Реми Монье еще и опытный любовник. Наверняка он позаботился и об этой стороне своего образования.
Осмотр знаменитого кладбища был весьма познавателен. Они показали Хэдли памятник Абеляру и Элоизе, отыскали могилу Шопена, посмотрели на выразительный, хотя и довольно традиционный бюст Бальзака, увидели усыпальницы наполеоновских маршалов и сходили к Стене коммунаров, где Элоиза рассказала Хэдли о трагедии последних дней Коммуны.
Банкир во время прогулки держался возле Мари и вел с ней легкий и приятный разговор. Он расспросил, как она провела лето, поделился интересной информацией о замке Фонтенбло, который очень хорошо знал. Потом они поговорили об урожае винограда.
– Обычно я каждую осень езжу на наш маленький виноградник, чтобы помочь со сбором ягод, – сказала она Монье. – Но пока не решила, поеду ли в этом году.
– Такие события нельзя пропускать, – сказал банкир. – Мне придется оставаться в Париже, хотя я всей душой предпочел бы быть с вами на винограднике.
Мари отметила, что Монье точно угадал, какой сорт винограда они выращивают и какое вино делают, и для этого ему достаточно было узнать местоположение виноградника Бланшаров. Он действительно хорошо разбирался в винах.
Она желала бы, чтобы вместо банкира с ней шел и беседовал Фрэнк Хэдли, но тем не менее не могла не признать, что начитанный и превосходно образованный Реми Монье мог бы заинтересовать любую женщину.
Когда они увидели на Пер-Лашез все, что хотели, тетя Элоиза объявила, что они с Мари собираются еще погулять в чудесном парке Бют-Шомон, расположенном по соседству с кладбищем.
– Вы с Марком, конечно, поедете с нами, – сказала она американцу.
– Мы последуем за вами в наемном экипаже, – заявил Жерар.
– Итак, Хэдли, – произнесла тетя Элоиза с улыбкой, когда их экипаж тронулся с места, – вы уже много месяцев совершенствуете во Франции свое мастерство художника, а я еще ни разу не поинтересовалась у вас: удовлетворены ли вы результатом? Нашли ли вы здесь то, к чему стремились?
– Благодаря вот этому молодому человеку, – Хэдли указал на Марка, – и великодушию его родных я оказался более удачлив, чем мог надеяться. Многие люди приезжают во Францию и видят ее снаружи, но я, познакомившись с вашей семьей, уже узнал о Франции гораздо больше, чем иной иностранец узнал бы за несколько лет.
– Это верно в отношении любой страны, – сказала тетя Элоиза, – но для Франции – да, особенно характерно. Скажите же мне, только честно, умоляю: вам здесь нравится?
– О, я влюбился в вашу страну, – просто ответил Хэдли.
– Влюбились? – переспросила Мари.
– Я не говорю, что у Франции нет недостатков. Мне кажется, французы чересчур увлечены своей историей, но ваша культура так прекрасна, что это извинительно, и никто не назовет Францию старомодной. Может, новые достижения техники чуть запоздало находят здесь применение, зато все новые художественные и философские идеи рождаются тут. Вот почему сюда валом валят молодые американские художники.
– А как продвигается ваше обучение живописи? – поинтересовалась тетя Элоиза. – Есть какие-то успехи?
– Какие-то есть. – Он замялся, а потом грустно добавил: – Но ничего серьезного.
– У тебя есть талант, – сказал ему Марк.
– Есть, Марк, только совсем небольшой. Это то, что я здесь понял. Я буду изучать живопись всю жизнь, но живописцем не стану. Мне нужно было определить это, и я уже увидел во Франции столько, что осознал границы своих возможностей. Я не разочарован, просто нужно было разобраться.
– Сдаваться рано, – заявил Марк. – Скажи ему, Мари.
– В Фонтенбло я видела, как работает Хэдли, и на меня это произвело большое впечатление, – поделилась своим мнением Мари. – Но было бы интереснее послушать его самого.
– Я решил, что хочу жить примерно как мой отец. Я не хочу заниматься коммерцией, потому что слишком полюбил мир, в котором живешь ты, Марк, и твоя тетя. Если хорошенько поискать, то можно найти должность преподавателя в художественных школах или университетах Америки. Такая работа оставит достаточно свободного времени, чтобы заниматься тем, что мне нравится, и путешествовать летом. Может, я не разбогатею, но мне повезло: моего личного состояния хватит на жизнь.
– Вы могли бы купить дом во Франции и проводить летние месяцы здесь, – сказала Мари.
– Да, такое возможно. – Хэдли улыбнулся. – Спасибо за хорошую идею.
Они подъехали к воротам парка Бют-Шомон.
– Марк, подожди здесь Жерара и его друга, – попросила тетя Элоиза. – Потом отведи их к маленькому храму на вершине скалы, мы будем там.
И с этими словами она увлекла Хэдли и Мари на одну из аллей парка.
Было тепло и тихо. Неспешно шагая по извилистой дорожке, бегущей вниз к озерцу, они не встретили ни души. Посреди озера возвышался остров с крутыми берегами, а венчал его тот самый храм, о котором тетя Элоиза говорила Марку.
– Сюда, – сказала она и повела их по краю озера.
Вскоре послышался шум падающей воды.
– Это одна из достопримечательностей парка, – пояснила тетя Элоиза Фрэнку. – Здесь был вход в старый карьер, где добывали известняк, а потом его превратили в грот с искусственным водопадом и сталактитами.
