Стоя в коридоре, Лоран спросил сам себя, зачем он пришел в пневмологическое отделение. Поговорить с больными? Это не входило в его задачи администратора. Его сотрудники вполне справлялись со своими обязанностями.
Нет, настоящей причиной его небольшой прогулки в это отделение было желание обменяться парой слов с Паскаль Фонтанель, которую он видел намного реже, чем ему бы хотелось. Однажды он встретил ее в коридоре, в очередной раз отметив, насколько она хороша, на прошлой неделе она прошла мимо его окон, и ее силуэт еще долго стоял у него перед глазами. Последний раз он видел ее на служебной стоянке машин, где она сражалась с дистанционным управлением, пытаясь отключить сработавшую сигнализацию. Он показал ей, как с этим справиться, и, глядя на нее вблизи, был восхищен ее нежной кожей и прелестной улыбкой. Все последующие дни он не переставал думать о ней.
Мимо, кивнув ему, прошли две медсестры, и он подумал, что, должно быть, выглядит странно, стоя в нерешительности посреди коридора. Да нет же, он никогда не смешивал работу с удовольствиями и впредь не собирается увиваться за своими сотрудницами.
– Здравствуйте, месье Вийнев!
Лоран машинально поздоровался с Паскаль, которая неожиданно вышла из смотрового кабинета. На шее у нее висел стетоскоп, из-под белого халата виднелся нежно-голубой пуловер.
– Когда вы придете к нам в аэроклуб, доктор Фонтанель?
– Когда позволят работа и финансовые средства, а это, судя по всему, случится нескоро.
Ее улыбка была ослепительной, и он не смог устоять перед желанием продолжить разговор.
– Вы уже привыкли к новому месту работы?
– Без проблем… Профессор Клеман, конечно, сложный человек, но она прекрасный специалист.
В ее словах не было ни обиды, ни иронии, и он оценил это.
– Кстати, Надин Клеман считает, что вы проводите слишком много обследований. В служебной записке, которую она мне подала, она пишет, что целый ряд компьютерных томографий, назначенных вами, был излишним.
– Излишним? Я назначаю их, когда у меня есть сомнения, и это нормально. Она со мной уже говорила об этом, и я, кажется, все ей объяснила.
– Вы ведь сами хорошо знаете, что служба здравоохранения стремится к экономии.
– Но только не за счет здоровья пациентов!
Улыбка слетела с ее губ, и она, нахмурясь, готова была отстаивать свою точку зрения. Лоран искал подходящий ответ, и вдруг заметил Надин Клеман, которая возвращалась к себе в отделение.
– Хорошо, просто… – пробормотал он, пытаясь предупредить Паскаль.
– Надеюсь, что вам удалось убедить доктора Фонтанель действовать разумно! – вклинилась Надин, останавливаясь рядом с ними. – У нее истории болезни похожи на календари-ежегодники.
Задетая за живое, Паскаль пошла в наступление.
– Я ничего не назначаю сверх того, что необходимо, по-моему, я умею поставить диагноз, когда это возможно. Если вы говорите о моей утренней консультации, то аускультация
[2]
ничего не выявила, и рентген тоже. Этому человеку шестьдесят пять лет, он курит с ранней юности и жалуется на одышку…
– Подумать только! – протянула Надин, возведя глаза к небу.
Не обращая внимания на эту реплику, Паскаль продолжала:
– Да, я назначила полное обследование, чтобы выявить, насколько эмфизема затронула легкие и как мы можем облегчить недуг.
– А почему бы не посоветовать ему бросить курить? – насмешливо спросила Надин.
– Потому, что он пока не готов к этому. Я хочу удостовериться, существует ли внутреннее повреждение тканей и…
– Дорогуша, да вы себя ведете как начинающий неопытный врач! Для курильщиков существует специальная консультация, и те, кто сам себе роет могилу своими окурками, – бич моего отделения! Вы уже не практикантка, и принимайте на себя ответственность вместо того, чтобы систематически прятаться за результатами обследований.
Разговор шел на повышенных тонах, поэтому Лоран не мог не вмешаться.
– Я знаю, Надин, что курильщики – это бедствие для вас, но…
– Если бы вы видели все ужасы, с которыми мне приходится здесь иметь дело круглый год, вы бы рассуждали так же, как и я. Как бы там ни было, разговор сейчас идет не о вреде табака, а об излишних предписаниях доктора Фонтанель. Когда вы будете не уверены в себе, моя дорогая, направляйте своего пациента ко мне. И хотя у меня работы выше крыши, я найду пять минут, чтобы предотвратить ваши глупости!
Последнюю фразу Надин произнесла с язвительным смешком. Паскаль побледнела от гнева, но, ограничившись сдержанным кивком, удалилась в ординаторскую. Такое грубое обращение было вдвойне обидно потому, что ей не в чем было себя упрекнуть. Молодые медики активно использовали компьютерную томографию и различные новые методы обследования, а старые врачи полагались на опыт. Вечное противостояние двух поколений.
Лоран торопливо направился в свой кабинет. Управление таким огромным больничным центром, как Пюрпан, было отнюдь не синекурой. У него тоже была куча работы.
Спускаясь в лифте на первый этаж, Лоран размышлял о конфликте между двумя женщинами и о том, как не дать ему разрастись. Нарочитая враждебность Надин была, конечно, излишней, но таков уж был у нее характер. С того момента, как встал вопрос о приеме на работу Паскаль, она как-то особенно воспринимала все в штыки. Почему? Потому что Паскаль была молодой, красивой и пришла из большой парижской клиники? Нет, причина тут кроется в чем-то другом. В том, как Надин произносила «доктор Фонтанель», слышалась злобная ненависть. Если за этим что-то стоит, то ситуация может только ухудшиться. Огорченный этой перспективой, Лоран быстро вошел в свой кабинет и закрыл дверь, словно отгораживаясь от назревающих проблем. Защищать Паскаль было вне его компетенции, поэтому нужно было как можно скорее об этом забыть.
– Ну уж нет, я не согласна! – возмутилась Марианна. – Я не хочу проводить отпуск в одиночестве, я прождала до самого октября, чтобы поехать вместе с тобой, а теперь ты мне говоришь, что не поедешь?
– Сейчас на работе запарка, – вздохнул Самюэль, – и я не смогу вырваться на две недели.
– Разве тебе не нужно отдыхать?
– Я довольствуюсь тем, что иногда беру отгулы, а в феврале возьму отпуск и повезу тебя кататься на лыжах. Обещаю.
– Самюэль, в этом году у меня есть еще восемнадцать дней отпуска… Я заранее обо всем договаривалась…
Она смотрела на него с неприязнью, и он чувствовал себя виноватым. Немного подсуетившись, он мог бы договориться с коллегами, но в глубине души ему не хотелось сопровождать Марианну в Тунис. Идея этого путешествия исходила от нее, в то время как он предпочитал все свое свободное время посвящать полетам.
