– А среди начальства?
– Наша заведующая – страшная мегера, которая…
– А, я уже знаю. Я только что из ее кабинета и даже не ожидала такого недоброжелательного приема. Мне дали понять, что принята я на это место только из-за недостатка других кандидатов.
– Надин Клеман настоящая гарпия, – сказала Аврора, понизив голос, – и она очень не любит новичков! Но специалист она компетентный, этого у нее не отнять.
– Это главное, а с остальным я как-нибудь справлюсь, – согласилась Паскаль.
Паскаль была не в новинку больничная иерархия, все эти интриги и сплетни, но ей не хотелось с самого первого дня вступать в борьбу. Утешало лишь то, что у нее нашлась подруга среди персонала.
– Мне так жаль твою маму, – сказала Аврора. – Я помню, какой она была красивой, загадочной, экзотичной… О такой матери мечтали все девочки! Мне кажется, что весь класс завидовал тому, что у тебя такой старший брат, дом и родители.
– Правда? В детстве как-то не отдаешь себе отчета в таких вещах.
– Но я утешала себя тем, что в моем доме любили смеяться от всего сердца. Моя мать была очень веселой, она и сейчас такая, а твоя мама всегда казалась такой печальной… У нее были какие-то горести?
– В то время? Нет… Я не помню ничего такого.
Сердце Паскаль сжалось от этих воспоминаний. Двадцать лет назад ее мать была еще здоровой, но уже тогда она была какой-то меланхоличной.
– Мой отец всегда мечтал поселиться в Париже, он был уверен, что маме скучно в Пейроле. Не знаю, правильно ли он поступил.
Аврора взглянула на настенные часы и мигом поднялась.
– Перерыв закончился, нужно возвращаться, иначе мне устроят головомойку! Когда ты приступаешь к работе?
– Через неделю.
– Позови меня сюда, мы вместе пообедаем, и я введу тебя в курс дела, расскажу все, что ты должна знать, чтобы здесь сработаться.
Она вынула из кармана бумагу и ручку и записала номер своего мобильного телефона.
– Была очень рада увидеть тебя, – повторила она и ушла.
Паскаль проводила Аврору взглядом, когда та проходила через зал, направляясь к служебным лифтам. Профессор Надин Клеман, конечно, была тихий ужас, но это не имело значения, поскольку Паскаль прекрасно знала свое дело и собиралась усердно работать, чтобы упрочить свое положение в Пюрпане.
Покидая помещение больницы, она вспоминала разговор с Лораном Вийневом. Тому, что он любезно принял ее, она, конечно, обязана Самюэлю. Что бы она делала без него? Если бы он не уладил банковские вопросы и не нашел ей эту работу, не говоря уже о сумме, которую он ей одолжил, она, возможно, не смогла бы совершить свой переезд. Она решила, что с этого момента будет справляться со своими трудностями сама. Для начала она возьмется за приведение в порядок Пейроля. У нее всего лишь неделя на то, чтобы все спланировать, привезти вещи из Парижа, перенести мебель с чердака, рассчитать Люсьена Лестрейда, закупить продукты, оформить коммунальные платежи, съездить в Сен-Жермен, чтобы упаковать чемоданы… купить машину, без которой она не сможет добираться из Альби до Тулузы.
От возбуждения, что наконец-то она взяла свою жизнь в собственные руки, Паскаль даже зашагала быстрее, больше не испытывая страха.
Глава 3
Надин Клеман закрыла дверь своего кабинета. За месяц ее неприязнь к этой малышке Фонтанель только возросла. По какому праву ей навязали эту женщину? Как ей избавиться от нее? Конечно, с профессиональной точки зрения к ней не в чем придраться. Квалифицированные диагнозы, чуткое – даже излишне – отношение к пациентам, грамотные врачебные предписания, – Паскаль Фонтанель, казалось, была неуязвимой. Хотя многочисленные анализы и обследования, которые она назначала, иногда бывали неоправданны. В такой больнице, как эта, директор обязан был следить за расходами. Надин непременно воспользуется этим, чтобы вызвать Паскаль и преподать ей урок, а заодно посмотреть на ее реакцию. Если эта гордячка проявит непокорность и не послушает предостережений, это будет поводом поставить ее на место или даже устроить скандал.
Надин по внутреннему телефону попросила свою секретаршу принести истории болезни, которые вела доктор Фонтанель. Одно это имя было ей отвратительно. Эти Фонтанели! Когда они уехали отсюда двадцать лет назад, Надин с радостью забыла о них – скатертью дорога! И вдруг вернулась дочь Камиллы, с этим так называемым азиатским шармом. Надин и знать ничего не хотела о Вьетнаме и войне в Индокитае – уж слишком много она наслушалась об этом в юности.
Вошла секретарша с кипой папок. На каждого пациента пневмологического отделения заводилась отдельная папка, на которой была наклейка с фамилией лечащего врача. За четыре несчастных недели малышка Фонтанель успела осмотреть всех этих пациентов?
Дверь бесшумно закрылась, и Надин снова осталась одна. Она прекрасно знала о том, что наводит ужас на своих сотрудников, но была уверена, что на ее должности только так и нужно. Порядок и строгость – вот ее оружие. Возможно, потому, что отец ее был военным? Пожав плечами, она набросилась на папки с твердым намерением найти в них какой-нибудь недочет.
Тренировка в аэроклубе среди людей, не обсуждавших ничего, кроме полетов и воздушных трюков, была для Лорана и Самюэля одним из воскресных удовольствий. Лорана устраивало то, что именно Самюэль был его инструктором, поскольку они прекрасно понимали друг друга. Лоран уже давно был аттестован как пилот самолета, теперь ему захотелось научиться летать на вертолете. После полета они отправились в бар, чтобы выпить пива.
– Ну что, твоей бывшей нравится у нас? – спросил Лоран.
– Насколько я знаю, да. Мы редко видимся в больнице, к тому же она сейчас очень занята своим домом.
– Это возле Альби?
– Между Лабастильдой и Кастельно-де-Леви. Это красивая семейная усадьба, которую она выкупила у своего отца. Думаю, она захотела вернуться сюда, потому что не любила Париж.
– В то время вы уже не были женаты?
– Нет.
Самюэль хотел было что-то добавить, но промолчал. Вопросы Лорана не смущали его, но он понял, что ему не хочется обсуждать Паскаль с другим мужчиной. Особенно с неженатым и привлекательным мужчиной. Тридцативосьмилетний голубоглазый Лоран с невыразимо очаровательной улыбкой, прекрасным чувством юмора и высоким служебным статусом очень нравился женщинам.
– Ты ее еще любишь? – спросил Лоран, удивляясь внезапному молчанию Самюэля и пытаясь вызвать его на продолжение разговора.
– Любовь – слишком объемное понятие, скажем так: я по-прежнему к ней неравнодушен. Глупо, конечно, она давно рассталась со мной.
– Но не ты с ней? Я думал, что с Марианной…
– Да, – как-то неубедительно подтвердил Самюэль. – Марианна прекрасная девушка…
