– Что, Феликс, – стараясь выглядеть абсолютно спокойным, осведомился Лукас и вытащил свой комм. – Прозевал нашу девушку?
– Ее посадили в вертолет. На крыше, – убитым голосом сообщил Феликс. – Это был фальшивый посыльный. Дабл, я сейчас же все выясню. Немедленно. И достану подонка хоть из-под земли. Разреши?
– Погоди одну минуту…
Лукас сделал вызов и теперь ждал ответа.
– Алло! – в режиме громкой связи откликнулся комм веселым голосом архитектора Оли.
– Это я, – сказал Лукас. – Где ты?
– Еду к тебе, как и договаривались. А что?
– Долго еще?
– Минут пять, я на Михайловской сейчас… Ой, подожди, меня останавливают.
– Кто? Не останавливайся. Ни в коем случае не останавливайся, проезжай!
– Не могу, это СПС. Не знаю, что им надо. Я перезвоню.
– Не отключайся!
Комм пискнул, обозначая конец связи. Экран медленно погас.
Лукас посмотрел на Феликса. Тот понял его без слов.
– Я их найду, Дабл. Но ты со мной не пойдешь.
– Почему?
– Потому что ты танкист. Каждый делает свою работу. Я все понимаю, но и ты пойми. С тобой у меня меньше шансов. Без обид.
– Хорошо. – Лукас затушил в пепельницу окурок и тут же закурил следующую сигарету. – Найди их, Феликс. Я жду здесь и всегда на связи.
– Не беспокойся.
На ходу отдавая приказания в комм, Феликс быстрым шагом вышел из кабинета. Лукас проводил его взглядом, подошел к бару, достал бутылку виски, подумал и поставил обратно.
– Стафф! – позвал он.
– Здесь, хозяин! – отозвался из соседнего помещения робот-слуга.
– Иди сюда.
Он и сам не знал, зачем позвал андроида. Нет, не так. Знал. Но так боялся этого знания, что предпочитал убедить самого себя, что не знает. Стафф вошел в кабинет и остановился у стола в ожидании приказаний. Рост сто девяносто. Светло-голубые прозрачные глаза. Блондин. Короткая стрижка, не выходящая из моды уже лет двести у тех, кто причисляет себя к настоящим мужчинам. Почти идеальная имитация белой человеческой кожи, выполненная по технологии «живой металл», – такая применяется в космических скафандрах и скаф-костюмах танкистов. Сто тридцать килограммов высокотехнологичной начинки, включающей почти вечный, «чистый» и компактный термоядерный двигатель, потребляющий ничтожно малое количество гелия-3 и дейтерия и способный за полсекунды развить мощность в сто киловатт, за секунду в двести, а еще через две выйти на максимальные пятьсот киловатт; высокопрочный углеритовый скелет-каркас, фотонно-квантовый самовосстанавливающийся мозг-компьютер с уникальным софтом и многое, многое другое. Даже верный Феликс не знал, сколько в свое время заплатил Лукас за эту сделанную на заказ в разных частях света и собранную уже в Киеве игрушку. И только Даблу было известно, на что Стафф в самом деле способен, кроме смешивания коктейлей, приготовления нехитрой еды, уборки помещения и прочих функций, которыми обычно наделены стандартные роботы-слуги.
Заорал комм. Срочный вызов, высший приоритет.
– Левицкий слушает.
– Это начальник охраны. Господин Левицкий, только что… Феликс Говоров и с ним еще четверо наших… в подземном гараже…
– Кончайте мямлить. Что случилось?
– Взрыв, господин Левицкий. Взорвался служебный мобиль. Четверо погибли на месте, Говоров тяжело ранен. Очень тяжело. Я такого с Серых Десятилетий не видел. Кто-то заложил бомбу…
– Вызывайте СПС.
– Уже.
– Говорова срочно в больницу. Нашу.
– Уже.
– И не беспокоить меня в ближайшие полчаса.
– Слушаюсь. А как же…
– Полчаса.
Он сбросил соединение, и комм тут же звякнул снова.
– Левицкий, – сказал он глухо.
– Мои соболезнования семьям погибших. Говорову пришлю цветы. Если выкарабкается.
Дабл узнал голос.
– Зря вы это сделали, господин Оливье.
– Не знаю, о чем вы, но, думаю, поняли, что я всегда добиваюсь своей цели. Как и вы, кстати. Здесь мы похожи.
– Я не убиваю людей.
– Ой ли?
– Война – другое дело.
– Кто вам сказал, что война закончилась? Впрочем, обойдемся без философских дискуссий. Мое предложение о покупке компании до сих пор в силе. Цена, правда, другая. Учитывая обстоятельства.
– Сколько?
– Быстро соображаете, мне это нравится. Три миллиарда. За последние два месяца ваши акции упали втрое. И, разумеется, прекрасные дамы, Ольга и Валерия, вернутся к вам целыми и невредимыми.
– Покажите мне их.
– Пятнадцать секунд.
Картинка на дисплее. Снимают с рук, это сразу заметно. Комната с голыми стенами, окно, закрытое плотными жалюзи. Два простых стула. На одном Валерия, на другом Оля. Особо испуганными не выглядят. Скорее злыми. Волосы растрепаны, руки свободны. У Оли слегка размазалась тушь. Плакала?
– Можете сказать пару слов, дамы. – Голос месье Оливье полон истинно французской любезности.
– Я… в порядке, – чуть запинаясь, говорит Оля. – Прости, любимый, что так вышло… – Она всхлипывает и умолкает.
Лукас сглатывает комок в горле.
– Достань их, Дабл, – хищно скалится Валерия. – Они же трусы все. Только с женщинами воевать и способны…
Картинка гаснет.
– Достаточно? – спрашивает Оливье.
– Вполне. Я согласен. Десять миллиардов. Со вчерашнего дня акции опять растут.
– Смешно. Четыре.
– Девять.
– Хм. Пять. Это абсолютный максимум.
– Абсолютный максимум – это нонсенс. Максимум или есть, или его нет. Девять. И ни энерго меньше.
– Спасибо за урок русского, который нам обоим не родной. Надеюсь, вы понимаете, что жизнь ваших дам для меня мало значит?
– Понимаю. Но вы действуете не от себя лично. Передайте вашим хозяевам мои условия. Скажите, Левицкий согласен продать компанию за девять миллиардов энерго. Хоть завтра. Да, и передайте это тем, кто действительно принимает решения. – Он сделал акцент на слове «действительно». – С шестерками я общаться не намерен. Сколько вам нужно на это времени?
– От ситуации зависит. От полутора до четырех часов, я думаю. Вы начали торговаться, а это не всегда быстро.
– Неужели вы думали, что я сдамся без торга? – Лукас рассмеялся. – Все, жду сообщений.
– Хорошо. Главное, пока будете ждать, глупостей не наделайте. Вроде обращения за помощью к СПС и прочего в том же духе.
– Не дурак.
