Олег прошел на кухню, сел напротив мамы и выключил стереоскрин. Мама перевела на него сухие глаза и бесцветно спросила:
– Это правда?
– Мам, послушай…
– Это правда? – повторила она.
Не ответить было нельзя.
– Правда, – сказал он. – Но ты не волнуйся, я их убью.
– Разве я воспитывала убийцу? – спросила мама.
– Убийцы они, – упрямо наклонив голову, сказал Олег. – Они убили отца. И должны за это ответить. Кроме меня, потребовать ответ некому. Извини, мам, но так получилось.
– Знаешь, – сказала мама. – Уходи.
– Что? – не понял он.
– Уходи. Совсем. Ты мой сын, первенец. Я тебя люблю и не могу смотреть, как ты себя убиваешь. Хватит мне отца. Собирай вещи и уходи.
– Мама… – Олег вдруг понял, что на самом деле означает старинное выражение «словно земля ушла из-под ног».
– Да, я твоя мама и всегда ею останусь. Если тебя убьют, похороню, не сомневайся. Но жить здесь ты больше не будешь.
– Но… почему?
– Потому что жить нужно мне. Хотя бы для того, чтобы вырастить дочерей. Тебя, видно, я уже вырастила, как могла. Вот и лети из гнезда, устраивай сам свою жизнь и смерть, если уж стал таким самостоятельным. Нечего у матери под юбкой сидеть.
«Черт, она же говорит абсолютно серьезно. То есть серьезнее некуда. Пожалуй, я и не помню, когда она была настолько серьезна. И что делать? Доигрался в танчики, Олежек, родная мать из дома гонит. Или… не гонит? Она действительно не может иначе. Потому что ей больно и нужно растить близняшек. Как она может их спокойно растить, когда я рядом такие сюрпризы преподношу? Получается, я полный эгоист и свинья, который не ставит ни в грош собственную мать?
Нет, – сказал он себе. – Не так. Просто у нас разные цели. У нее – свои, женские и материнские. У меня – свои, мужские и сыновьи. Как сын своего отца и мужчина, я не могу оставить зло безнаказанным. И, как сын своей матери, я не могу отказаться от принятого решения. Возможно, кто-то назовет это юношеским максимализмом – плевать. Назад дороги нет. Значит – что?
Значит, уходи, – пришел простой ответ. – Иди в комнату, собери рюкзак и уходи. Это не разрыв с семьей, чувак. Это взросление. Не забудь оставить маме денег из тех, что заработал на последней дуэли».
Так Олег и сделал. На сборы у него ушел ровно час. Потом он заглянул в комнату к близняшкам, тихонько поцеловал обеих в лоб и вышел в прихожую. Мама продолжала сидеть на кухне. С рюкзаком на одном плече он пошел к ней. Оставил на столе деньги, поцеловал в край сухих губ. Она не отстранилась.
– Я буду заходить иногда, – сказал он. – Навещать тебя и близняшек. Можно?
– Дело твое, – сказала мама.
– Тогда до свиданья.
– До свиданья.
Через минуту Олег Шальнев шагнул из дома в теплую майскую ночь. Поправил рюкзак на плечах и двинулся через двор к выходу на улицу. Он не имел ни малейшего понятия, куда ему идти дальше, но надеялся, что по дороге сообразит.
Ответ пришел быстро. Олег был из тех людей, кто в случае необходимости всегда быстро получает ответы на заданные самому себе вопросы. И чаще всего эти ответы бывают верными.
Танковые боксы, конечно же! Он как-то забыл о том, что имеет право ими пользоваться в любое время. Даже не забыл, нет. Не думал об этом. После смерти отца его личный бокс, рассчитанный на три машины, по завещанию перешел к Олегу и теперь полностью принадлежал ему. Вместе с «Хантером» второй модификации и «Диктатором» третьей. Буквально позавчера Олег отдал последний взнос за восстановление «Дика», и тот был теперь не хуже нового.
Территория охраняется. Душ с горячей и холодной водой есть. Туалет есть. Даже нечто вроде кухоньки с холодильником, электроплитой, раковиной и шкафчиком для посуды тоже есть. Плюс стол и пара табуреток. Отец, как и многие другие танкисты, часто застревал в боксе надолго, вот и обустроил его. «И это очень хорошо. Сегодня в танке переночую, в эргокресле, его можно отрегулировать почти в горизонтальное положение, а завтра куплю и привезу раскладушку, – рассуждал Олег. – Ничего, нормально устроюсь на первое время. А там поглядим. Еще неизвестно, понадобится ли мне в будущем жилье. Мертвым-то оно ни к чему… Это ты брось! – одернул он сам себя. – Чтоб я больше подобных мыслей не слышал, гнать их еще на подступах к голове поганой метлой. Пусть враги умирают, а мы будем жить. Жить, побеждать и радоваться. Кто это мы? – спросил он сам у себя. – Ну, я же не буду вечно воевать один. Значит, нужно собирать клан. Сразу, как только покончу с убийцами отца».
Последний раз Дуэль Смерти проводилась в Москве ровно полтора года назад. А на других территориях, некогда принадлежавших отдельным странам и союзам, подобная забава и вовсе случалась не чаще одного раза в три-четыре года.
Не потому, что этот вид танкового боя не пользовался популярностью. Наоборот. Зрители готовы были платить серьезные деньги за зрелище, где один из игроков должен погибнуть, – со времен римских гладиаторов в этом смысле мало что изменилось.
И не потому, что Дуэли Смерти были запрещены и участникам грозили тюремные сроки. «КТО» в целом были запрещены, и что? Власть, закрывающая глаза на «Красные Танки Онлайн» (на самом деле, разумеется, она за ними внимательно следила), делала вид, что не замечает и Дуэль Смерти. Потому что стоит заметить и положить конец этому варварскому обычаю, как немедленно нужно будет вплотную разбираться с самими «КТО». То есть, по сути, закрывать наглухо. Там ведь тоже люди время от времени гибнут, верно? И не всегда случайно. Так в чем принципиальная разница? Нет уж, пусть эти сумасшедшие танкисты «КТО» продолжают играть в свою жестокую, а временами и смертельную игру. Во всяком случае, до тех пор, пока она служит отличным клапаном для выпуска лишнего пара вечно всем недовольного плебса. А также пока она конкурирует со сверхпопулярной «ВТО», оттягивая зрителей и финансы. Потому что тот, кто в современном мире становится уж слишком богатым, сильным и независимым, автоматически начинает представлять угрозу настоящим хозяевам на планете – ТНЭК и Совету Директоров. Значит, угрозу следует минимизировать. Любыми способами. И закрыть глаза на «КТО» вместе со всеми ее средневековыми замашками – один из них. Причем почти не требующий затрат.
Нет, Дуэль Смерти случалась крайне редко по самой банальной причине: игроки хотели жить. Шансы погибнуть на слабой машине даже в самом кровавом и бескомпромиссном мочилове где-нибудь на карте Пустыня или Кунгур приближались к четырем из ста. Ладно, пусть к пяти в исключительных случаях. В среднем же не достигали и единицы, колеблясь от ноль целых двух десятых до ноль целых восьми десятых.
Можно играть и рисковать.
А в Дуэли Смерти один из двоих погибал с вероятностью тридцать процентов. В половине случаев оставался калекой на всю жизнь. И кому, спрашивается, это надо? Нет, сумасшедшие находились. Но редко. Инстинкт самосохранения – самый мощный, игнорировать его невероятно трудно. Были времена в истории человечества, когда среди знати честь ставилась выше жизни, и благородные дворяне чуть что слали друг другу секундантов, а затем с помощью шпаг и пистолетов выясняли, у кого тверже рука. Но те времена давно канули в Лету вместе с дворянским сословием. К тому же и тогда процент смертности среди дуэлянтов близко не достигал таких значений, как в Дуэли Смерти «КТО». Некоторые известные знатоки и любители «КТО» не раз высказывали авторитетное мнение о том, что Дуэль Смерти окончательно не отмирает лишь потому, что победитель обычно зарабатывает гораздо большую сумму, нежели в любом другом бою, включая самые рейтинговые. Не будь этого фактора, никто не захотел бы драться насмерть. Даже ради полузабытого слова «честь». А вернее, тем более ради него.
