– Вы предлагаете мне работу? – Он смотрел на нее недоверчиво.
– Я хотела нанять кого-нибудь на несколько месяцев, – поспешно продолжила Оливия, – но никого не удалось найти. Мне понадобится помощь для сбора урожая персиков в сентябре. И еще я хочу вспахать южные пастбища и весной высадить там хлопок. Будь у меня две культуры, которые можно продать и получить за них деньги, риск был бы меньше. А когда-нибудь я посажу еще один фруктовый сад. Может быть, грушевый.
– Я зарабатываю двадцать пять долларов за каждый выигранный бой, и я обычно выигрываю. Что же вы мне предлагаете?
Оливия вздохнула и потупилась.
– К сожалению, я не в состоянии вам платить. Персики приносят мне достаточно для того, чтобы оплатить налоги, и немного остается на жизнь. Но я могу предложить вам стол и комнату. Понимаю, что предлагаю немного, но, по крайней мере, у вас будет дом, место, где вы сможете повесить свою шляпу.
Конор не стал говорить ей, что меньше всего ему нужен дом, место, чтобы повесить шляпу. Ведь дом – это память о прошлом, а он не мог себе это позволить. Единственное, чего он хотел, – это просто жить, день за днем.
– Дело в том, мистер Браниган, что я не могу одна управлять этой фермой. Мне нужен помощник.
Оливия подняла на него глаза, и Конор понял, что она просит о помощи. Сделав над собой усилие, он медленно покачал головой:
– Нет, спасибо за предложение, но я не могу остаться. Оливия закусила губу и уставилась в стол. Молчание затягивалось, и тут Конор вдруг почувствовал себя неблагодарным мерзавцем.
– Мне нравится моя свобода, – пробормотал он, судорожно сглотнув. – Нравится, что я в любой момент могу собраться и отправиться туда, куда мне захочется.
– Но я ведь прошу вас остаться не навсегда, – не глядя на него, сказала Оливия. – Конечно, вы потом сможете уехать куда захотите.
– А если мне вдруг захочется уехать за неделю до сбора урожая? Или весной, когда вы собираетесь сеять этот ваш хлопок? Думаете, я не почувствую себя обязанным остаться?
Она ничего не ответила. Конор же злился на себя из-за того, что испытывал чувство вины. Отодвинув стул, он поднялся.
– Поймите, Оливия, я не хочу связывать себя обязательствами. Поэтому здесь не останусь. Не могу, простите.
Конор решительно направился к двери. Он шел не оглядываясь, но чувствовал, что Оливия провожает его взглядом.
– Да, я вас понимаю, – пробормотала она, когда он уже был в дверях.
Но он знал: она совершенно ничего не поняла.
Глава 12
НЕБЕСА
Белфаст, Ирландия,
1862 год
Конор ловко уклонился от удара и тут же ответил сильным ударом с правой. Энгус О’Фаррелл покачнулся – и рухнул на столы и стулья в пабе.
Зрители с хохотом подняли Энгуса и вытолкнули обратно на открытое пространство, служившее боксерским рингом. Они надеялись на продолжение поединка, но Конор решил, что не доставит им такого удовольствия. Не сегодня. Сегодня его ждала Мэри.
Он видел ее милое личико, когда она заглядывала в дверь паба Макграта. Чтобы долго не мучить беднягу О’Фаррелла, Конор следующим же ударом отправил его в нокаут. Зрители же разочарованно загудели – бой закончился слишком быстро.
Конор тут же направился к стойке бара и, схватив свою рубаху, быстро натянул ее, даже не потрудившись застегнуть. Прислонившись к стойке, он покосился на Колма Макграта – тот сегодня выглядел даже мрачнее обычного.
Что ж, ничего удивительного. Колоду нравилась Мэри, и он знал, что она ждала Конора на улице. Конор с Колмом дружили с того самого дня, как Конор появился в Белфасте семь лет назад, но из-за Мэри все изменилось.
Сделав несколько глотков эля, Конор решительно направился к двери. По дороге задержался, чтобы обменяться рукопожатием с беднягой О’Фаррелла. Затем, помахав всем рукой на прощание, вышел на улицу.
Мэри стояла прямо за дверью. Конор обнял ее и поцеловал. Потом, осмотревшись, сказал:
– Пойдем отсюда быстрее.
Они быстро зашагали по улице. Свернув в переулок, остановились и повернулись друг к другу. Конор взял ее лицо в ладони, привлек к себе и снова поцеловал. В следующее мгновение он понял, что этого недостаточно. Да, одного поцелуя ему было явно недостаточно.
Мэри была доброй католичкой, но Конор уже заставил девушку забыть все, что ей говорил священник. И не один раз. Они играли в опасную игру, пламя страсти вышло из-под контроля, но ни один из них уже не мог остановиться. Конор прервал поцелуй и, задыхаясь, прохрипел:
– Мы можем пойти ко мне. Мой сосед уехал в Англию.
– Я не могу. – Она покачала головой и впервые за все время оттолкнула его. – Не сегодня.
Что-то в ее голосе задело его, кольнуло в сердце.
– Мэри, что-то случилось?
Она попыталась улыбнуться.
– Нет, ничего. Просто сегодня я не могу. Вот и все, прости.
– Все в порядке, девочка. Одну ночь без тебя я переживу. Если достаточно выпью.
Он взял ее за руку, и они прислонились к кирпичной стене дома, сплошь покрытой угольной пылью.
– Я наблюдала за схваткой, – неожиданно сказала Мэри. – Знаешь, ты был очень хорош.
Он пожал плечами.
– Это моя работа, не более того.
– У тебя уже есть работа. А бокс – это что-то другое. Конор не ответил. Он понимал, что Мэри права. Плотник – вот его профессия, а бокс – это и впрямь что-то другое.
– Видишь ли, мне кажется, в боксе есть что-то от игры. Состязание, понимаешь?
– Нет, не думаю. – Она покачала головой. – Скорее это то, что внутри тебя. Чувства, которые бушуют, кипят и рвутся наружу. Страсти, которые руководят тобой. И я не понимаю этого, не могу постичь. Ты чего-то ищешь, а я не знаю, чего именно. Иногда ты меня пугаешь.
Ошеломленный, он смотрел на девушку. Заметив выражение озабоченности на ее лице, прикоснулся ладонью к ее щеке, необыкновенно бледной в лунном свете.
– Господи, Мэри, что все это значит? Ты боишься меня? Но я ведь люблю тебя, моя девочка. И никогда не обижу тебя. – Он провел большим пальцем по ее губам и почувствовал, как они дрожат.
– Конор, я не о том. Я слышала о встрече…
Он на мгновение отвел глаза.
– Ах, это всего лишь разговоры, пустая болтовня. Ты же знаешь, как бывает. Несколько пинт пива, и парни распаляются. Начинают петь о любимой Ирландии и со слезами на глазах говорить о свободе. Но все это вполне безобидно.
– Братство – это не так уж безобидно, сам знаешь. Если ты последуешь за фениями,
[9]
они тебя погубят. И если тебя отлучат от церкви, то ты не попадешь на небеса.
