– Если вы спрашиваете о том, родились ли его родители здесь или достаточно ли у них произношения и денег, чтобы это никого не интересовало, я не отвечу. Но на вид он ирландец.
Мерси одарила меня быстрой улыбкой, как поцелуй в щеку, и уголок ее рта изогнулся в мою сторону.
– В таком случае я безусловно помогу вам.
– Вы готовы помочь, потому что он ирландец?
– Да, – ответила она, и стрелочка вновь превратилась в изящный изгиб губ. – Если он ирландец, никто другой во всем городе даже не задумается об этом.
Осмотр тела – к этому времени, как я предполагал, уже вымытого и одетого, и лежащего всего в нескольких ярдах от нас в соборе Святого Патрика на углу Принс и Малбери, – оказался более трудным делом, чем мы думали. Во-первых, мне не хотелось подходить к боковому входу – грубой каменной стене в пять окон – с Мерси под руку, зная, что я собираюсь показать ей труп. Но более важной, правда, была другая причина – там стояли хулиганы.
– Мы сожжем дотла этот дворец Сатаны!
Огромный детина, шесть с лишним футов, с густыми черными бакенбардами, хотя ему, возможно, не исполнилось и двадцати пяти, стоял перед маленькой кучкой злых работников. Ожесточенные лица прорезали глубокие морщины. Честные работяги, которые закончили резать свиней или забивать гвозди и надели свои лучшие сюртуки, чтобы швырнуть в ирландцев корзинку речных камней. Длинными черными фалдами и аккуратными пуговицами они напоминали Вала. Но Валу требовались голоса ирландцев, а нативисты желали их смерти. Все они жили нелегко, это было заметно по холодным взглядам и привычно сжатым кулакам.
– Я разберусь, – сказал я Мерси и кивнул на угол, прося ее подождать там.
– Вы, наизнанку вывернутые ниггеры, не смеете смотреть в лицо свободнорожденному американцу! Выходите, и позабавимся, трусы! Мы вас утопим, как мешок со щенками! – кричал огромный парень, сплошной оскал и тщательно расчесанный медвежий мех.
– В другой раз, – предложил я.
Все взгляды нацелились на меня, как крысы – на падаль.
– А ты кто, малыш, собачий кэп? – поинтересовался детина с произношением истинного нью-йоркца.
– Я не лакей. Я из «медных звезд», – ответил я, переводя «собачьего кэпа».
Мне требовался какой-то жест, и я щелкнул по значку в манере Вала, который обходился так с пуговицами. Впервые я испытывал к этой звезде иное чувство, нежели гнев или раздражение.
– Пойди поищи каких-нибудь щенков, желающих утонуть, и оставь церковь в покое.
– О, «медные звезды», – усмехнулся здоровенный грубиян. – Я уже пару недель собираюсь начистить рыло какой-нибудь «медной звезде». Хотя этот важничает, а? Вроде, рубит в брызгах.
– Это все болтовня, – невнятно пробормотал любитель выпивки; похоже, кто-то замесил его лицо вместо теста. – Он только один. И он нас не понимает.
– Понимаю, чмокну телячью кожу. С вас и одного хватит, – ответил я. – Убирайтесь отсюда, или отправитесь в Гробницы.
Как я и предполагал, долговязый монумент, на которого смотрели остальные, выступил вперед. Его руки сжимались в свою естественную форму – в кулаки.
– Меня знают как Билла Пула
[21]
, – резко выдохнул он. – Я свободный коренной республиканец, который не терпит вида постоянной армии. Когда я с тобой покончу, «медная звезда», ты будешь плоским, как визга в обтяжках.
Не знаю, мог ли он избить меня так, чтобы я стал плоским, как свинья в клетке. Но я видел, он пьян и нетвердо стоит на ногах. И когда он размахнулся сверху вниз, как сделает всякий высокий и самоуверенный мужчина, я шагнул под его кулак и сбил его с ног ударом локтя в глаз. Билл Пул рухнул, как мешок с мукой.
– Все зависит от практики, – подсказал я, пока остальные буяны пытались поднять Билла на ноги, и вновь щелкнул по звезде, теперь уже с огромным удовольствием. – Убирайтесь отсюда, пока меня не стало больше.
«Может, и вправду есть что-то в сотнях выматывающих потасовок с братом, – подумал я, – если теперь я способен грязно драться за правое дело». Тем временем хулиганы потащили камни и своего главаря прочь. Я поправил повязку на лице, надеясь, что со спины выгляжу крепким и уверенным. В конце концов, позади была Мерси. Мерси…
Позади ее не было. Красиво выгнутая сверху дверь открыта.
Надежда, обнаружил я, всего лишь досадная помеха. Надежда – лошадь со сломанной ногой.
Внутри собора далекую крышу подпирали, как корни горы, двенадцать колонн, каждая увенчана четырьмя шарами мягкого света. Несмотря на освещение, внутри было темновато, а воздух пропитывали благовония и ритуалы. Когда я заметил Мерси, она стояла, прислушиваясь к священнику, которого я узнал по своему предыдущему посещению Малбери неделю назад в поисках пристанища. Верно, он произвел на меня сильное впечатление, раз я его запомнил, хоть и не обменивался с ним ни словом, ни монетой. Для начала, макушка его была не просто лысой; она была сферической и лишенной волос, как будто они вообще никогда там не росли. Однако лицо под этой сферой казалось сильным, уверенным и умным. Его взгляд заинтересованно метнулся ко мне.
– Мистер Уайлд, как я понимаю, – сказал прелат и протянул мне крепкую руку человека, который следит за этими стенами и крышей. – Мне сказали, что вы зайдете. Епископ Хьюз сейчас в Балтиморе, встречается с архиепископом, а я управляю хозяйством. Я все равно живу рядом с собором, ну и надзираю за ним. Отец Коннор Шихи, к вашим услугам.
– Спасибо. Те парни из Бауэри, что ошивались у ваших дверей, уже ушли. Я подумал, может, вы захотите знать.
– Конечно. Они уходят каждый день примерно в это же время, прежде чем поденщики-католики закончат с развозкой навоза и захотят вступить в перебранку. – Он улыбнулся. – Мы не обращаем на них внимания, мисс Андерхилл и я. Похоже, правда, вы их опозорили, что только к лучшему для «медных звезд». Нет, я занимаюсь благотворительной деятельностью в Пяти Углах вместе с мисс Андерхилл, и… ваш брат, капитан Уайлд, прислал мне кое-что мрачное. Вы хотите взглянуть на парня? Он в одной из боковых комнат. Проходите сюда.
Обстановка комнаты настолько отличалась от подвала в полицейском участке, что мне пришлось крепко задуматься, то ли это тело. Сейчас на мальчика падал свет из высоких окон, а присматривали за ним изображения святых. Сейчас он, одетый в свободную белую рубаху, натянутую до шеи, лежал лицом к каменному потолку. Правда, вы не приняли бы его за спящего, если прежде уже видели смерть. Мертвые кажутся тяжелыми. Их тянет к земле, совсем не так, как живых.
Мерси опустила корзинку и подошла прямо к нему.
– Да, кажется, я его видела, но не могу припомнить, где. Я так понимаю, отец, что вы не знаете этого мальчика?
– Нет. Хотел бы я ответить иначе, видя, что с ним сотворили.
