Упаси тебя бог забыть этот день, лежа рядом с Бев, говорит он себе, когда все кончается. Вот к чему я пришел от сладкого юного тела Мелани Исаакс. Вот к чему мне следует привыкать, к этому, если не к худшему.
— Уже поздно, — говорит Бев. — Мне пора.
Он отбрасывает одеяло и встает, не пытаясь укрыться от ее взгляда. Пусть разглядит своего Ромео как следует, думает он, с его обвислыми плечами и худосочными ногами. Действительно поздно. Последний багровый отблеск лежит на горизонте, над ним стынет луна, дым висит в воздухе, из-за пустыря доносится со стороны ближних хибар бубнение голосов. У двери Бев напоследок прижимается к нему, кладет ему голову на грудь. Он не противится, как не противился ничему из того, что она считала необходимым сделать. Мысли его обращаются к Эмме Бовари перед зеркалом после первого ее большого дня. «У меня есть любовник! У меня есть любовник!» — безмолвно поет Эмма. Что ж, пускай бедная Бев придет домой и тоже что-нибудь споет. И хватит называть ее бедной Бев. Если она бедная, то он — полный банкрот.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Петрас занял бог весть у кого трактор и прицепил к нему старый плуг, который валялся, ржавея, за конюшней еще до того, как на ферме появилась Люси. И за несколько часов вспахал всю землю. Все это быстро, расторопно, как будто дело происходило совсем и не в Африке. В прежние времена, то есть, скажем, лет десять назад, он провозился бы с ручным плугом и волами несколько дней.
Что может противопоставить Люси этому новому Петрасу? Петрас появился здесь как землекоп, возчик, поливальщик. Теперь он слишком занят, чтобы исполнять эти работы. Где, интересно, отыщет Люси человека, который станет копать, возить, поливать? Если бы речь шла о шахматной партии, он сказал бы, что Люси переиграли на всех флангах. Будь у нее хоть капля здравого смысла, она бы сдалась: обратилась в Земельный банк, договорилась об условиях, передала ферму Петрасу и вернулась к цивилизации. Она могла бы открыть в пригороде гостиницу для собак; могла бы заняться кошками. Могла бы даже вернуться к тому, чем занималась с друзьями, когда все они были хиппи: ткачеством, гончарным делом, плетением корзин с туземными орнаментами, продажей бус туристам.
Крушение планов. Нетрудно вообразить, какой станет Люси лет через десять: растолстевшей, трапезничающей в одиночестве женщиной в давно вышедшей из моды одежде, с проложенными печалью бороздами на лице. Та еще жизнь. Но все лучше, чем проводить дни в страхе перед новым нападением, когда и собаки не смогут тебя защитить, и по телефону никто тебе не ответит.
Он идет к Петрасу, на место, выбранное тем для нового дома, — на пологий склон, обращенный к ферме Люси. Здесь уже поработал геодезист, разметочные колышки торчат из земли.
— Вы ведь не сами его будете строить, верно? — спрашивает он.
Петрас смешливо фыркает.
— Нет, строительство, оно мастера требует. Кладка кирпича, штукатурные работы — для этого необходимо умение. Я уж лучше канавы буду копать. С этим-то я управлюсь. Для такой работы особых навыков не нужно, с ней и мальчишка сладит. Рыть землю — самое занятие для мальчишки.
Последнее слово Петрас произносит с неподдельным удовольствием. Выл когда-то и он мальчишкой, не то что теперь. Теперь он только и может что время от времени прикидываться мальчишкой, как Мария Антуанетта могла бы прикидываться молочницей.
Он переходит к сути дела:
— Если мы с Люси вернемся в Кейптаун, готовы ли вы заменить ее на ферме? Мы можем платить вам жалованье, или вы будете получать проценты. Проценты с доходов.
— Я должен приглядывать за фермой Люси? — говорит Петрас. — Должен стать управляющим фермой?
Он произносит эти слова так, будто никогда их прежде не слышал, будто они вдруг выскочили неведомо откуда, точно кролик из шляпы.
— Да, если хотите, мы можем назначить вас управляющим фермой.
— А рано или поздно вернется Люси.
— Вернется, я уверен. Она очень привязана к ферме. Не хочет с ней расставаться. Но в последнее время ей пришлось многое пережить. Люси нужна передышка. Своего рода отпуск.
— За морем, — говорит Петрас и улыбается, показывая желтые от курения зубы.
— Да, если захочет, то и за морем. — Его раздражает манера Петраса оставлять слова повисшими в воздухе. Было время, когда ему казалось, что он и Петрас могут подружиться. Ныне Петрас ему противен. Разговаривать с Петрасом все равно что боксировать с полным песка мешком. — Не думаю, что кто-то из нас вправе осудить Люси, если она вдруг решит отдохнуть, — говорит он. — Вы или я.
— Как долго мне придется работать управляющим фермой?
— Я пока не знаю, Петрас. Я не говорил об этом с Люси, я просто выясняю возможности, пытаюсь понять, согласитесь ли вы.
— И мне придется заниматься всем — кормить собак, выращивать овощи, ездить на рынок...
— Петрас, нет необходимости составлять сейчас список ваших обязанностей. Собак не будет. Я просто задаю вам общий вопрос: если Люси на время уедет, готовы вы присмотреть за фермой?
— Как же мне ездить на рынок, если не будет комби?
— Это детали. Детали мы можем обговорить потом. Мне нужен общий ответ, да или нет.
Петрас покачивает головой.
— Слишком много работы, слишком много, — говорит он.
Нежданно-негаданно ему звонят из полиции — из Порт-Элизабет, сержант-детектив Эстерхьюз. Нашлась его машина. Она стоит во дворе нью-брай-тонского участка, ее можно опознать и предъявить на нее права. Кроме того, арестованы двое мужчин.
— Прекрасно, — говорит он. — Я уж почти и надеяться перестал.
— Ну что вы, сэр, любое дело остается открытым в течение двух лет.
— В каком состоянии машина? Ездить на ней можно?
— Да, сэр, вы сможете на ней уехать.
В необычайно приподнятом настроении он едет с Люси в Порт-Элизабет, а оттуда в Нью-Брайтон, где им показывают дорогу на Ван-Девентер-стрит, к приземистому, похожему на крепость зданию полицейского участка, окруженному двухметровым забором с острой проволокой наверху Бросающийся в глаза знак запрещает оставлять автомобили около участка. Они паркуются на улице, довольно далеко от участка.
— Я подожду в машине, — говорит Люси.
— Ты уверена?
— Мне здесь не нравится. Я подожду.
Он называет себя дежурному, получает указания о том, как, одолев лабиринт коридоров, добраться до отдела автомобильных краж. Эстерхьюз, низкорослый полный блондин, порывшись в папках, ведет его во двор, где бампер к бамперу стоит множество машин. Они идут вдоль рядов автомобилей, вперед, потом назад.
— Где вы ее нашли? — спрашивает он у Эстерхьюза.
— Здесь, в Нью-Брайтоне. Вам повезло. Обычно угонщики разбирают старые «короллы» на запасные части.
