Глаза Димити, полные слез, остановились на нем.
– Близки? – повторила она хриплым голосом. – Они были неразлучны – так, как только могут быть неразлучны сестры.
Зак вспомнил портрет Делфины, висящий рядом с портретами Селесты и Мици на стене его галереи. Он нашел одну из них живой и здоровой, но две другие будто растворились в прошлом, исчезли, словно туман. Он вздохнул. Блэкноул вдруг показался ему далеким, бездонным и полным тайн. Но сколько ни хотелось бы Заку разгадать все связанные с ним загадки, ему казалось несправедливым докучать старой леди, заставляя ее сделать это за него.
– Вы ведь давно знаете Ханну? – спросил он осторожно.
– Ханну? – Димити наклонила голову набок и вдруг улыбнулась понимающей, почти скабрезной улыбкой. – Я видела вас двоих вместе. Внизу, на берегу, а потом на ферме, – добавила она.
Зак почувствовал, как и сам улыбнулся. Правда, его улыбка вышла безрадостной.
– Мне она нравится. То есть… мне казалось, что я ее понимаю, но… – Он пожал плечами, не зная, насколько может открыться и о чем может спросить. Если вообще это позволительно сделать. Но недавнее открытие давило на него слишком тяжелым грузом, и требовалось с кем-нибудь поговорить.
– Я знала ее еще ребенком. Не очень хорошо, не так, как знают друзей, а как знают соседей. Она хорошая девочка.
– Правда?
– Конечно. А в чем дело? Что она вам сказала? – В голосе Димити внезапно прозвучала тревога.
– Сказала? Мне? Ничего. В том-то и проблема. Я узнал… мне стало известно, что она мне лгала. Кое о чем очень важном.
– Она – и врала? О нет. За ней никогда такого не водилось.
– И тем не менее. Можете мне поверить, – сказал Зак печально.
– Не сказать – это, знаете ли, не то же самое, что соврать. Совсем не то же, – проговорила Димити настороженно.
– Я узнал, что… Вы помните, конечно, те рисунки Чарльза, на которых изображен молодой человек по имени Деннис?
Димити судорожно кивнула.
– Ну так вот. Я выяснил, что их продавала именно Ханна. Это она… их хранит. Или подделывает, – пробормотал он. – Или где-то крадет, – добавил он, растирая большим и указательным пальцами свои усталые глаза, пока в них не заплясали мушки. – Она знала, что я пытался выяснить все, что с ними связано. Все время знала. Я, наверное, выглядел полным идиотом со всеми моими теориями… – Через мгновение он понял, что Димити ничего не говорит. Он ожидал, что она станет защищать соседку или рассердится из-за того, что работы Обри тайно проданы под самым ее носом. Но Димити сидела совершенно неподвижно, лицо ее напоминало маску, рот был по-прежнему плотно закрыт. – Димити? С вами все в порядке? – спросил Зак.
– Да, – выдавила она из себя.
Казалось, это короткое слово нехотя выползло из ее сжатых губ. Зак сделал глубокий вдох.
– Димити, вы… знали об этом?
– Нет! И я уверена, что вы ошибаетесь! Ханна – хорошая девочка. Она никогда не станет делать ничего неправильного… или противозаконного. Не станет. Я знаю ее еще с тех пор, как она была совсем крошкой… и знала ее семью с того времени, когда вы еще не родились!
– Ну, тогда прошу прощения. Но Ханна действительнопродала их, и я не могу понять, почему она действовала в такой тайне. Наверное, отдавала себе отчет, что этого делать нельзя! Я всегда чувствовал, что с этими портретами что-тоне так. По крайней мере, теперь я знаю, к кому обратиться за разъяснениями. – Он замолчал и посмотрел на Димити снова, но та продолжала сидеть с беспомощным видом, словно ей было больше нечего ему сообщить. – Мне нужно идти, – сказал он, поднимаясь.
Димити тоже встала, и едва она это сделала, над самой ее головой раздался звук, а за ним еще один, чуть слышный, словно на голый пол, зашелестев, упала газета. Димити замерла и опустила глаза, как будто твердо решила никак не реагировать на произошедшее. Зак подождал, не повторится ли шорох, но в доме царила глубокая тишина. Кожа между лопаток зачесалась, словно кто-то стоял прямо позади него, достаточно близко, чтобы чувствовать его дыхание.
– Димити, – проговорил он тихо. – Кто у вас наверху?
– Там никого нет. – Взгляд был твердым, но в нем читалась мольба, которой он не мог понять. – Просто крысы в соломе, – объяснила она.
Зак подождал еще немного, но понял, что больше ничего не добьется.
Димити проводила его до двери и встала на пороге. Снаружи на гвозде висел большой пук сухих водорослей. У них были длинные густые листья, насаженные на центральный стебель, и, когда Димити прикоснулась к ним, проведя сверху вниз пальцами, они зашуршали, как мягкая бумага.
– В конце дня пойдет дождь, – пояснила старушка, увидев в глазах Зака вопросительное выражение, и кивнула в сторону водорослей. – Морская капуста
[95]
. Когда близится ненастье, она впитывает влагу из воздуха и становится обмякшей, как сейчас. – Ее улыбка погасла. – Приближается гроза. Будьте осторожны, – добавила она. Зак моргнул, не понимая, следует считать это предупреждением или угрозой. – А не дадите ли ту марокканскую картину? Не оставите ли ее мне? – внезапно попросила Димити, хватая его за рукав, когда он уже уходил.
– Конечно, – ответил Зак.
Он вынул распечатку из сумки и вручил ей, она схватила ее жадно, как ребенок. Зак на прощание кратко пожал ей руку.
На полпути к деревне Зак увидел, что впереди по дороге кто-то идет. Это был Уилф Кулсон, согнутый и сухощавый, он повернул назад, желая избежать встречи с ним, и скрылся за поворотом. Зак перешел на бег и вскоре нагнал его.
– Здравствуйте, мистер Кулсон. Вы собирались навестить Димити? – спросил он.
– Это не ваше дело, – заметил Уилф Кулсон.
Под пиджаком, заштопанным на локтях, на старике виднелся твидовый жилет, застегнутый на все пуговицы, волосы были аккуратно зачесаны на сторону. Зак едва не улыбнулся.
– Принарядились для нее немного, как я вижу?
Уилф помолчал, уставившись на собеседника испепеляющим взглядом.
– Как я уже сказал, это не ваше дело, что делаю я, как поступает она или кто-то еще…
– Да, вы правы. Но в этом-то и беда. Мы, люди, терпеть не можем чего-то не знать, правда? Неведение просто невыносимо.
– А для иных оно сущее блаженство, – возразил старик многозначительно. – О чем вы ее расспрашивали?
– Ага, мистер Кулсон! Видите? И у вас появились вопросы.
– Между нами есть разница. Я хочу получить ответы потому, что меня это дело все же немного касается.
Старик, медленно ступая, двинулся дальше, и Зак пошел рядом с ним.
– Я знаю. Мистер Кулсон, вы помните, как умерла Элоди Обри? Младшая дочь художника?
