– Дмитрий Петрович, – сказал Вячеслав Алексеевич, – сейчас меня интересует только моя дочь. Простите…
– Да нет, это вы меня простите. В том-то и дело, что все взаимосвязано. Разобравшись с тем, как все случилось на самом деле, мы получим подсказку и сумеем найти вашу дочь. Когда прилетает Вешкин?
– Завтра утром.
– Что-нибудь прояснилось?
– Завтра будет известно, – Вячеслав Алексеевич прислушался. – Простите, мой телефон… – он вышел из комнаты.
Спустя минуту он вернулся бледный, с телефоном в руках.
– Что?
Вячеслав Алексеевич не отвечал.
– Что?! – закричал Ломашкевич.
– Они нашли ее… Людмила жива…
Людмила Николаевна торопливо собирала сумочку. По ее неточным движениям было видно, как давно она этого не делала.
– Славик, а мы успеем?
– Не волнуйся, Люся, успеем, – Вячеслав Алексеевич наблюдал, как собирается жена. Он слишком хорошо помнил, как это выглядело раньше.
Сердце рвалось к дочери, но он не мог отказать жене, когда она заявила, что тоже поедет. Известие о спасении Дайнеки вернуло их к жизни. Обоим не терпелось узнать, что же случилось на самом деле и почему Дайнека оказалась в Железногорске. Главным было лишь то, что она осталась жива!
Встречу назначили у контрольно-пропускного пункта в шестидесяти километрах севернее Красноярска, куда должны были привезти Дайнеку режимники секретного города.
Ломашкевич тоже поехал.
Одноэтажное здание КПП-1 на первый взгляд казалось ничем не примечательным, если бы не большие электрические ворота и тройное проволочное заграждение, называемое периметром. Девушек, которые проверяли пропуска и осматривали машины при въезде в город, именовали дубачками. Об этом приехавшие узнали, пообщавшись с местным жителем, который, сидя в машине, ждал своих родственников.
– Мама…
Этот голос пронзил Вячеслава Алексеевича, словно удар молнии. Людмила Николаевна первой сориентировалась и всем телом потянулась к дочери.
– Людочка! Жива… – она плакала и, простирая руки, пыталась встать с инвалидной коляски. Рядом с ней пристроилось какое-то немытое существо, похожее на бомжа. Оно, это грязное существо, было одето в драную куртку. Взглянув на ботинки, Вячеслав Алексеевич узнал те, что носила его дочь.
Он опустился на колени и обнял обеих – дочь и жену…
– Это очень серьезные обвинения… – Ломашкевич старался не смотреть Дайнеке в глаза.
– Вы думаете, я говорю неправду?
– Нет. Я вам верю. Однако в сложившихся обстоятельствах, когда Шепетов стал губернатором… – Ломашкевич совсем погрустнел. – Это черт знает что!..
Они сидели в комнате Дайнекиной матери. Сама Людмила Николаевна вместе с Зинаидой Дмитриевной готовила праздничный ужин. Вячеслав Алексеевич обеспокоенно зашевелился на стуле.
– Никто и не говорит, что необходимо действовать сию же минуту. Это ваши служебные заморочки: сбор доказательств, улик… Только имейте в виду, завтра мы с дочерью улетаем в Москву.
– А мама? – Дайнека чуть не заплакала.
– Мама летит с нами.
– Это правда?
– Она сама сказала.
Дайнека уткнулась в отцовское плечо, Вячеслав Алексеевич обнял ее и успокаивающе похлопал по спине.
В этот момент в комнату ворвалась Ирина. Увидев Дайнеку, выронила из рук сумку и, обливаясь слезами, кинулась ее обнимать.
– Я думала, что никогда больше тебя не увижу!
– Все обошлось, Ира. Все обошлось…
С трудом успокоившись, Ирина опустилась на стул.
– Скажи, ради бога, где ты была?
– Долгая история, надеюсь, у нас будет время поговорить.
Потягиваясь утром в постели, Дайнека с улыбкой думала, что за стеной находятся ее папа и мама. Не об этом ли она мечтала последние десять лет?
Конечно, она была далека от мысли, что родители останутся вместе. Но по крайней мере теперь мама будет жить с ней. Она согласилась ехать в Москву!
Упакованные чемоданы стояли наготове, оставалось дождаться Сергея Вешкина. Накануне вечером отец говорил с ним по телефону и сообщил, что дочь вне опасности, а Валентин, преступник, которого она видела в ночь убийства, погиб. Еще он сказал, что они возвращаются в Москву. Однако Вешкин попросил дождаться его приезда. Он собирался доставить в Красноярск важные документы.
– Проснулась, гулена? – в комнату вошла Зинаида Дмитриевна. – Рада, небось, что мать летит в Москву?
– Рада.
– А мне – лишенько…
Дайнека удивленно приподнялась на локте и посмотрела на старуху:
– Почему?
– Как я тут одна без нее буду?
– Едемте с нами!
– Да ну тебя, балаболка, – Зинаида Дмитриевна достала из комода кухонное полотенце и вышла.
– Людмила, ты уже проснулась? – это был голос отца.
– Да, папа.
– Тогда иди к нам.
Дайнека проворно оделась и побежала в комнату матери.
– Что-то случилось?
– Ничего. Нужно поговорить. Звонил Вешкин, он уже в Красноярске и скоро будет здесь. Потом сюда приедет Ломашкевич. Возможно, у него будут к тебе вопросы. Я очень просил его не вызывать тебя в кабинет, и он пошел мне навстречу.
Отец и мать сидели за столом, посредине которого красовался новенький электрический чайник, стояли красивые, в розах, чашки и ваза с конфетами и печеньем. Дайнека села рядом.
В комнату вошла Зинаида Дмитриевна, неся огромное блюдо с пирогами.
– Спасибо, Зинаида Дмитриевна. Может, действительно махнете с нами в Москву? – отец говорил серьезно.
– Нет, уж лучше вы ко мне приезжайте следующим годом.
– Приедем, непременно приедем, – пообещала Дайнека.
– Людмила, – тихо сказал Вячеслав Алексеевич, – хотел у тебя спросить…
– Спрашивай, папа.
– Валентин рассказывал тебе, как он убил охранников?
– Я только запомнила слова: «Убивать человека просто. У него такая тонкая шея…»
– Что он еще говорил? – лицо Вячеслава Алексеевича посуровело.
– Еще он говорил, что трудно только первый раз. Потом это работа.
– Ой, лишеньки мои, душегубец проклятый… – запричитала Зинаида Дмитриевна.
– Почему ты спрашиваешь? – Дайнеке хотелось понять отца.
– Пока тебя искали, сюда часто заходил Ломашкевич. Он высказал, на мой взгляд, очень интересную мысль. Следователь считает, что Маргариту Марцевич убил настоящий профессионал. И мы знаем, что для этого Валентин остался в вагоне. А вот по поводу охранников… Ломашкевич считает, что там действовал другой, менее профессиональный человек. Дилетант – так он его назвал.
