– Хочу почувствовать и понять.
– Что?!
– Любил или нет.
– И ты думаешь, что, постояв на могиле, во всем разберешься?
– Нет, – Дайнека выглядела школьницей, забывшей дома тетрадку.
Ее вид тронул Ирину, и та сообщила:
– Хочу тебя успокоить. Крест, что стоит на предполагаемой могиле Резанова, поставили на примерное место.
– Что значит примерное?
– Значит, плюс-минус.
– Много? – Дайнека отчего-то взгрустнула.
– Плюс-минус? Это знает только один человек.
– Кто?
– Валерий Борисыч Старков, преподаватель педагогического университета. Я рассказывала тебе, что когда делала передачу…
Дайнека перебила ее:
– Читала документы, донесения, письма. Все это я знаю.
Ирина добавила:
– И встречалась с людьми.
– Ну?
– Так вот, этот Старков рассказал мне, что, будучи студентом, присутствовал при случайной эксгумации тела командора Резанова.
Дайнека вскочила с места:
– Едем!
– Куда? – оторопела Ирина.
– В педагогический институт.
– Университет, – поправила ее Ирина и достала из сумочки ключи от машины.
– Какая, хрен, разница… – пробурчала Дайнека, выходя из кабинета.
Судя по расписанию, Валерий Борисович Старков находился в пятой аудитории на втором этаже. Пройдя по коридорам старинного здания, они остановились перед дверью. В тот же момент из-за нее появился старик.
– Валерий Борисыч! – Ирина протянула ему руку. – Помните меня?
– Конечно, Ирина Ивановна, помню, и хорошо, – Старков пожал ее кисть.
– Можем поговорить?
– У меня всего тридцать минут. Потом лекция.
– Этого достаточно.
Старков пригласил обеих девушек в аудиторию. Усевшись за парту, Ирина сказала:
– Тема разговора все та же: точное место захоронения командора Резанова.
Старков улыбнулся:
– Как же вас зацепило!
– Это не меня зацепило – ее, – Ирина кивнула в сторону Дайнеки.
Та вмешалась:
– Можете рассказать, при каких обстоятельствах нашли прах Резанова?
– Гроб, – уточнил Валерий Борисович.
– Ну да, – кивнула она.
– Когда снесли Воскресенский собор, я был студентом. Нас, стройотрядовцев, отправили грузить на машины битый кирпич. Грузим себе, грузим, вдруг слышим – шумят. Неподалеку от нас экскаваторщик стоит у траншеи и смотрит вниз. Я подошел первым, он меня попросил спрыгнуть туда и проверить. Ну, спрыгнул, со мной еще пара ребят. Откопали железный ящик. А в нем – гроб Резанова!
– Откуда стало известно, что это именно Резанов, а не кто-то другой?
– Когда гроб открыли, меня возле него не было. Я звонить бегал в крайком. А вот когда его увозили, я запрыгнул в машину. Сначала поехали в краевой музей. Вышла директриса и говорит: «А зачем мне покойник?» Среди сотрудников нашелся старик, залез в кузов. Осмотрел мундир, ордена и со всей уверенностью заявил, что это Николай Петрович Резанов. Он был в камергерском мундире. Других камергеров императорского двора в Красноярске не хоронили.
– И что было дальше? – нетерпеливо спросила Дайнека.
– А дальше директриса подсуетилась. Стала звонить по инстанциям, и гроб на том же грузовике увезли.
– На кладбище у Покровской церкви? – уточнила Ирина.
– Не совсем.
– Вы же говорили…
– Говорил, – Старков не отрицал. – Но тот крест, что якобы поставили на могиле, находится на кладбище, а Резанова захоронили за его пределами, у забора.
– Откуда вы знаете? – спросила Дайнека.
– Видел, как зарывали. Я ведь приехал туда вместе с гробом. Милиционеры вытащили его из кузова и отправились восвояси. Из кладбищенской конторы пришли двое. Один оказался из нашего дома. Он разрешил мне остаться. Пока они рыли яму, я сидел под березой и ждал. Перед тем как гроб опускать, дядя Саша, сосед, ненадолго его открыл, обшарил покойника… – Старков встрепенулся: – А я не рассказал вам, что тело хорошо сохранилось?
– Нет… – Дайнека притихла и посмотрела на Ирину.
– Лежал, будто живой. В траншее, где нашли гроб, был ледник. Так что условия – как в морозильнике. Пока возили, он, конечно, весь потемнел. Но мужик был красавец: высокий, стройный, светловолосый…
– Так что там про соседа? – напомнила Ирина. – В прошлый раз вы этого не рассказывали.
– Что было – то было. Лишнего не скажу. Обшарил дядя Саша покойника и, как мне показалось, стащил с мундира какую-то безделушку. Может, крест, может, и орден. Я далековато сидел, ближе подойти опасался.
– Это все?
– Все. Заколотили гроб и зарыли. Если хотите найти точное место, то от креста – за забором кладбища метрах в пяти.
– Спасибо вам, Валерий Борисыч, – поблагодарила Ирина.
Они собрались уходить.
Но Старков вдруг оживился.
– И вот еще что! Дядю Сашу, соседа, вскоре убили. И убил его наш участковый. Из табельного оружия застрелил. Вроде бы дядя Саша с ножом на него бросился. С чего это вдруг… Мужик был спокойный. Выпивал – это да. Но чтобы с ножом на участкового… Тогда все во дворе удивлялись. Участкового отдали под суд, но потом оправдали.
– Фамилию участкового не помните? – спросила Дайнека.
– Не помню, – Старков посмотрел на часы. – Пора! Через пять минут лекция.
– А по какому адресу вы тогда проживали?
– Ленина, тридцать два, – Валерий Борисович поднялся и проводил их до двери.
Когда вышли во двор, Дайнека остановила Ирину:
– Можешь помочь?
– Чего еще?
– У тебя наверняка есть в полиции связи. Узнай фамилию участкового и кто он такой.
– Все это случилось в шестьдесят третьем году. Он глубокий старик, если еще жив. Не пойму, что тебе еще нужно. Ну, убил и убил. Хоть и не посадили – наверняка душеньку помотали.
– Узнаешь? – с напором спросила Дайнека.
Ирина сдалась.
– Узнаю.
В конце рабочего дня она снова появилась в кабинете Дайнеки. Та подняла голову:
– Узнала?
– С ума не сходи! Когда бы я успела?
На стол шлепнулась подборка газет, изувеченная разноцветными маркерными пометками.
– Вот она – опьяняющая слава, можно сказать, мировая известность! Если не напьюсь сегодня вечером, завтра в строй не вернусь.
