Сандер пожал плечами:
— Ясное дело! Я спросил у него, чего это он вдруг вздумал, а он сказал, что ему все осточертело и он решил с этим покончить раз и навсегда.
— А больше ничего не сказал?
Сандер показал рукой на окно, за которым скрылся Джейми:
— Ты же сам видел, что с ним творится. Неужели ты думаешь, что он стал бы со мной разговоры разговаривать? Сделай же ты что-нибудь, наконец!
На глазах у мальчика выступили слезы.
Бен огляделся вокруг. Собравшихся людей нельзя было заподозрить в том, что они прошли специальный курс по разрешению конфликтных ситуаций.
— Нет ли здесь кого-нибудь из этих социальных работников? Офис фонда тут сразу за углом. У них есть специальная подготовка.
— Нет тут никого! — заорал на него Сандер. — Иди к нему и сделай что-нибудь! Кто тут еще может, кроме тебя!
По конопатому лицу мальчика уже ручьем текли слезы.
— О’кей! Итак: у него есть нож. Есть при нем другое оружие?
— Не знаю! Нет!
— Что ты еще можешь мне сказать? Дома у него ничего не случилось? Может быть, он поссорился с родителями или с кем-то из детей? Может быть, у него любовные переживания, плохие отметки, что-нибудь такое?
Сандер потряс головой:
— Все как обычно.
— Подумай хорошенько! Случалось в последние дни что-нибудь еще? Что-то другое?
— Вот разве что он пил больше обычного. Он говорил, что ему можно, алкоголь на него не действует.
— А сейчас он пьян?
— Еще как!
— Отлично! — буркнул Бен. — О’кей, Сандер. Беги в фонд. Скажи им, чтобы кого-нибудь прислали, кризисного психолога, если есть.
— Кризисного психолога, — повторил Сандер.
— И пускай они тоже позвонят в полицию и скажут, что это очень, очень важно.
Сандер засмеялся горьким смехом — слишком горьким для мальчика его возраста.
— Давай бегом, а я войду к нему.
Не успел он дойти до входной двери, как из рядов столпившихся прохожих раздались голоса. Мужчина с сигаретой и еще несколько человек выкрикнули имя:
— Нина!
В руках у Джейми Нина. И выкидной нож. Как она незаметно для него оказалась в доме? Ведь она же уехала! Он видел, как она отъезжала. Или нет?
Он тогда не обернулся, чтобы посмотреть. Она вовсе не уезжала. Она вышла из машины, чтобы ринуться в гущу настоящей жизни.
Бен задрал голову и посмотрел на окно, за которым стоял Джейми с ножом в руке. Другой рукой он крепко обхватил девочку. У нее были длинные белокурые волосы. Лезвие ножа было приставлено к ее горлу.
Девочка стояла не шевелясь. От страха она зажмурилась.
Так делают маленькие дети, когда хотят спрятаться. Они закрывают глаза и думают, что их никто не видит.
Девочке, которую держал Джейми, было лет шесть или семь.
Люди кричали не «Нина», а «Тина».
Бен оторвал взгляд от Тины, влетел в парадное и, перепрыгивая через ступеньки, взбежал наверх.
13
Ее дверь, оказалось, поставлена на сигнализацию. Окна тоже. Под дверью дежурит полицейский. Коридор просматривается в камеры наблюдения, а у входа в здание, как ей сказали, сидит не какой-нибудь привратник, а двое горилл из частной охранной службы. Один — культурист, другой — бывший вышибала.
— Где я — в тюремной больнице? — спросила Кэтлин.
Сестра, взбивавшая подушку, рассмеялась:
— Нет, в частной клинике по лечению от алкогольной зависимости. А теперь попробуйте угадать, кого надежнее охраняют!
— ВИП-алкашей, — правильно угадала Кэтлин и попыталась поудобнее устроиться в кресле у окна.
— Чтобы войти или выйти отсюда без специального разрешения и чтобы вас при этом как минимум три раза не обыскали, надо быть невидимкой.
Невидимкой…
— А каким образом я вообще тут оказалась? У меня нет частной страховки.
Сестричка пожала плечами, продолжая застилать постель:
— Может быть, в Стерлинге все койки в больнице были заняты? Вчера ночью на дорогах было много аварий. Так сказали по радио. Мы тут, правда, не можем оперировать, но оказать первую помощь — вполне. В последний раз мы, например, принимали мальчика, который чуть не утонул. — Она задумчиво покивала и повторила: — Наверняка в Стерлинге они были перегружены.
— Так мы не в Стерлинге?
— Нет. Нашим пациентам нужен покой и уединение.
— А главное, чтобы по соседству не было никого, кто мог бы узнать их в лицо. Понимаю! И где же мы обретаемся?
— Где-то в пустоте между озером Лох-Катрин и Лох-Ломонд, — таинственно улыбнувшись, ответила сестра.
— В лесопарке королевы Елизаветы?
— Нет, парк находится южнее. Впрочем, откуда вам знать, вы же не местная. Вы англичанка. Вы еще никогда не бывали на Лох-Катрин?
Кэтлин промолчала.
— Вы много потеряли, поверьте мне. Между Лох-Катрин и Лох-Ломондом есть еще Лох-Арклет. Это озеро маленькое, но рыбалка там замечательная. Наши пациенты регулярно ездят туда и всегда возвращаются с целой кучей форели. Даже новички. Ловить рыбу на удочку — это здорово успокаивает. Вы когда-нибудь удили рыбу?
Нет, она никогда не удила. И пока не собирается начинать. Оставив последний вопрос без ответа, она сама задала следующий:
— И где же мы?
Сестричка показала рукой в окно:
— Смотрите.
Кэтлин повернулась в кресле: покрытые снегом вершины… Она бы не отличила альпийский вид от шотландского.
— Национальный парк «Троссакс», — сказала она наугад.
— Супер! — радостно воскликнула сестра. — Видите, вон там — северо-восток. Точно в этом направлении расположен Лох-Катрин. Прямо на север от нас находится Лох-Арклет, а на западе — Лох-Ломонд. Бен-Ломонд, гора, находится к югу. — Указательным пальцем девушка прочертила в воздухе карту дорог. — Здесь до нас не так-то просто добраться. Даже журналисты нас не беспокоят. Сюда ведет только одна дорога, и наша охрана заметит любого, кто приблизится. Таким образом, наши пациенты могут быть полностью уверены в том, что из внешнего мира их никто не достанет.
А Кэтлин может быть полностью уверена в том, что уедет отсюда в наручниках и на патрульной машине. Умно придумано, инспектор Риз! Очень умно!
Сестра ушла, оставив Кэтлин наедине с ее мыслями. Она снова и снова перебирала воспоминания о прошлом вечере, пока в голове все не перемешалось и ее не сморил сон. Проснувшись, она еле могла повернуть шею, ноги затекли, руки были холодные. Она встала и походила по комнате взад и вперед, но открыть дверь и выйти в коридор не решилась. В изножье кровати лежала оставленная сестрой брошюрка. Название клиники ничего ей не говорило.
