Не может быть, чтобы она была беременна! Это невозможно. Он всегда предохранялся, а она, кроме того, принимала таблетки. Чтобы тут что-то случилось, должно было не сработать сразу и то и другое. Нет, он уверен, что она не беременна!
— Ты же не беременна? — спросил он на всякий случай.
— Для тебя это так ужасно?
Он развел руками:
— Да. И ты это знаешь. Я не хочу детей.
Не в первый раз он говорил ей это со всей определенностью, но она все равно отбросила от себя вилку и нож, скрестила на груди руки и приняла обиженный вид. Один из геев по-приятельски подмигнул Бену. Бен не нашелся как отреагировать и только нехотя улыбнулся.
— Нина, мне очень жаль, — начал он.
— Ничего тебе не жаль. Решительно ничего. Я столько времени потратила, уговаривая отца, чтобы он взял тебя на работу, и вот твоя благодарность!
— В следующий раз спроси сначала меня.
— Наверное, ты на самом деле вообще не хочешь быть со мной.
И он подумал: «В настоящий момент не хочу».
— Пожалуйста, Нина, успокойся! Я действительно сожалею. Я подумаю о твоем предложении, ладно?
Она еще полминуты помолчала, затем сказала:
— Спасибо. Это действительно самое лучшее предложение, какое ты мог бы себе пожелать.
Аппетит к ней вернулся, и, взяв в руку ложку, она принялась за фрукты.
Геи за соседним столиком пялились на него во все глаза. Он тоже посмотрел на них и выразительно приподнял плечи, словно говоря: «Ну что?»
Тот, что подмигивал, наклонился в сторону Бена и прошептал:
— Секс в знак примирения?
Бен высоко поднял брови:
— С тобой, что ли?
Звонок Сандера застал Бена при выходе из кафе, не оставив ему времени на раздумья. Он помчался к машине, свернул не туда и ни за что не нашел бы ее, если бы не способность Нины ориентироваться на местности. Она вместе с ним подбежала к машине, запрыгнула на пассажирское сиденье и уже пристегнулась, прежде чем он успел сказать:
— Тебе со мной нельзя.
Нина была другого мнения, — ей можно, и она поедет.
— Куда мы едем?
— В Крейгмиллар.
— О!
— Ты хотела, чтобы я тебя подвез. Где тебя высадить? Я могу выпустить тебя на светофоре.
Она желала остаться:
— Это для очерка? Да?
Он ответил не сразу:
— Косвенным образом. Да. Возможно.
— Но это то самое дело, из-за которого ты в последние дни был все время занят?
— Именно так.
Она все еще думает, что он ее обманывает.
— А когда ты будешь окончательно знать, что из этого получится очерк?
Неужели она сейчас впервые проявила какой-то интерес к его работе? И почему именно сейчас он впервые заметил, что раньше с ней этого не бывало?
— У этой темы, возможно, есть привязка к чему-то очень важному. Может быть, — он немного помолчал в поисках осторожной формулировки, — с этим связан опасный политический материал.
Нина так и загорелась. Глаза у нее округлились, щеки пылали. Бен знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что в этот миг на нее накатило то настроение, которое можно выразить словами: «Вот она, настоящая жизнь!» Смелая вылазка за пределы той башни из слоновой кости, в которой она пребывала как преподавательница философского института. Выход в народ — «Жизнь», часть 1, глава 0.
— Ты хочешь сказать, этот материал настолько горячий, что, когда вы опубликуете статью, вас могут привлечь к суду?
— Примерно так, — попытался он поставить точку.
— А о чем речь?
— Это… — Сказать, что дело сложное? Она будет настаивать, чтобы он ей все объяснил. Что секретное? Это, может быть, и сработает. — Издатель лично просил меня ни с кем об этом не разговаривать.
— Дарни? Лично? Ого!
Дорога до Крейгмиллара заняла меньше двадцати минут. При виде запущенных барачных построек Нина притихла.
— Посиди в машине, — сказал Бен.
Она ничего не ответила. Он взглянул на нее: побледнела, вся дрожит от возбуждения. Или от страха.
— Послушай: я действительно не могу взять тебя с собой. Поезжай к себе и пришли эсэмэску с указанием, где ты оставишь машину. Хорошо?
Она кивнула, дождалась, когда он вышел, пересела на водительское место. Он ушел. Не оборачиваясь.
Сандер ждал его перед домом, в котором они вчера впервые беседовали.
— Он там. Заперся изнутри, — задыхаясь от волнения, произнес Сандер.
— У него есть ключ от этой квартиры?
Сандер мотнул головой:
— Нет, он чем-то припер дверь. Я ничего не понимаю. Я хотел к нему зайти, но дверь не открывается.
— И давно он там заперся?
— Не имею понятия. Наверное, уже с полчаса.
— Кого ты уже предупредил?
— Как — кого?
— Его родителей? Кого-нибудь из учителей? Из фонда «We help»? Пожарных? Ну? Так что?
— Не, — только и произнес Сандер, словно все, что перечислил Бен, было неслыханной глупостью.
В одном из окон пустующей квартиры показался Джейми. Некоторое время он глядел оттуда на Сандера и Бена, затем открыл окно и крикнул:
— Эй ты, педик, пошел ты! Ну, чего ты еще не видал?
С этими словами Джейми спустил брюки, повернулся спиной к окну и показал Бену, Сандеру и нескольким жильцам, которые собрались на шум, голую задницу. Сделав это, Джейми захлопнул окно.
— Он говорил, что собирается сделать? — спросил Бен.
— Всех зарезать, а под конец самого себя.
Бен проглотил комок:
— У него же нет при себе оружия? Или есть?
— В смысле, кроме выкидного ножа?
— Есть с ним кто-то в квартире?
Сандер помотал головой.
— Значит, кроме него, никому не грозит опасность?
Сандер пожал плечами.
— Нужно звать полицию. Иначе нельзя.
Мужчина в потертых джинсах, только что закуривший сигарету, закашлялся. Кашель получился у него вместо смешка.
— Пока они приедут, парень успеет спустить с себя шкуру и вывесить на просушку.
Бен достал мобильный телефон и позвонил. Объяснил ситуацию женщине, взявшей трубку. Закончив, он встретил неодобрительный взгляд Сандера.
— Не думаю, что они так сразу и приедут. А что нам теперь делать?
— Черт побери! Что я — психолог, что ли? Зачем иначе в полиции держат специально обученных людей! Я действительно не знаю. А ты с ним уже говорил?
