— Вас нашли промокшую, в состоянии переохлаждения. Кроме того, у вас была рваная рана на голове и множественные ссадины. И конечно, сломанная рука…
Кэтлин хотела его перебить, но он продолжал:
— Кроме того, на полу машины под передним пассажирским сиденьем мы нашли канистру из-под бензина и спички того же сорта, что были изъяты при осмотре вашего дома. Вероятно, вы их потеряли, когда удирали оттуда.
До нее не сразу дошел смысл того, что он только что сказал.
— Вы думаете, что это я…
— Кэтлин Андерсон, я арестую вас по подозрению в поджоге, повлекшем смерть человека вследствие неосторожности, а также по подозрению в убийстве вашего бывшего мужа Томаса Уэста. Сержант, зачитайте ей права. Как только вас отпустят врачи, вы поступаете в мое распоряжение.
Инспектор Риз встал и вышел из палаты. Сержант Керр, глядя на нее с расстроенным выражением, откашлялся и начал произносить заученные слова. Кэтлин, не слушая его, вскочила с кровати и опрометью бросилась в ванную. Но трубка капельницы не пустила ее далеко, и ее вырвало прямо на стул, на котором только что сидел Риз.
12
Было время, когда самым важным для Бена казалось обрести подругу. Естественно, тогда мало кто из девушек проявлял к нему интерес. Но он с благодарностью хватался за каждую возможность, даже если девушка была глупа, некрасива или влюблена в другого. Главное для него было заполучить подружку. Нина стала третьей по счету, с кем у него установилась более или менее длительная связь (более или менее длительная означало больше месяца), а теперь он и сам уже не мог понять, почему тогда это было для него так страшно важно. Наверное, просто потому, что в ту пору он еще не знал, какой тяжелой обузой иногда становится женщина. Стоит тебе несколько дней не подавать о себе вестей, женщина уже воспринимает это как смертельную обиду и думает, что у тебя появилась другая. Как будто у него есть на это время!
— Не понимаю, почему нельзя хотя бы позвонить, — обиженно ворчала Нина.
Они сидели с ней в «Гранд-кафе» в Брантсфилде, поблизости от дома, где она жила. Бену нравилось обставленное во французском стиле помещение с темно-красными стенами и маленькими деревянными столиками. Нина предпочитала рестораны, в которых готовили из экологически чистых продуктов, а мясо вообще было табу. Бен считал, что и неделю не выдержит без мясного, иначе он просто свалится и умрет. И спрашивал себя, что же будет делать Нина, если вдруг у нее появится непереносимость к травоядному меню. Эта мысль немного позабавила его. Впрочем, в данный момент никаких признаков непереносимости у нее не замечалось, и если она без всякого аппетита ковыряла вилкой свое вегетарианское блюдо, то виноват в этом был только он.
— Всегда можно найти время, чтобы между делом набрать эсэмэску. На худой конец, хотя бы из уборной.
Долька апельсина, которую она ковыряла, приняла уже совершенно неприглядный вид.
— Я же отправил эсэмэску, — возразил он в свою защиту.
— Да, но когда? Что тебе раньше мешало? Я все время пыталась до тебя дозвониться.
Выразительно посмотрев на потолок, словно призывая в свидетели небеса, он соорудил горку из ветчины, тоста и яичницы.
— Кто же виноват, если ты звонишь все время на домашний телефон… Я был в разъездах. Я работаю над очерком…
— И по ночам тоже? — Она со звоном кинула вилку на тарелку.
Парочка геев за соседним столиком обернулась на шум.
— Было слишком поздно.
Он взялся за солонку, она ее отняла, выхватив прямо из руки. Она боялась высокого давления. Он — нет. Нина поставила солонку на прежнее место.
— Почему ты всегда за всех работаешь, вечно кого-то выручаешь? Ты — судебный репортер. А это не твоя обязанность.
— Но я сам захотел, — буркнул он с набитым ртом.
— Да, да. Ты хочешь сделать карьеру. Но как-то незаметно, чтобы ты в этом сильно преуспел. Давай уж смотреть правде в глаза. Все это ни к чему не ведет. Иногда, чтобы продвинуться, надо сменить работодателя.
Он остановился, не дожевав кусок:
— Сменить?
— У тебя же есть другие возможности. С твоим профессиональным опытом ты бы мог…
— В другом месте мне точно так же придется выходить в ночную смену. А порой поработать без выходных, — перебил он ее и снова занялся едой.
— В фирме моего отца как раз требуется журналист. Точнее говоря, главный редактор. И заработок у тебя будет выше.
На ее лице сияла улыбка.
— В фирме твоего отца? — переспросил он в ужасе. — Твой отец делает печенье.
— Оригинальное изделие шотландской кухни. Продается по всему миру.
— Зачем ему нужен главный редактор?
— У него ты зарабатывал бы на двадцать тысяч фунтов в год больше, чем сейчас. Нормальное рабочее расписание, частная медицинская страховка. Служебная машина.
— Зачем ему главный редактор?
— Ты ведь все равно собираешься перейти, угу? — Обхватив его лицо ладонями, она поцеловала Бена. — Фу, ветчина! — Она содрогнулась.
— Я задал тебе вопрос.
— Но подумай, какая это удача. Представь себе — настолько больше денег и настолько больше свободного времени, чтобы вместе куда-то пойти. Обыкновенно ведь все наоборот: если хочешь больше заработать, надо больше трудиться. Ну, так что ты скажешь?
— Я ведь даже не знаю, о чем речь.
Она тряхнула волосами и снова поковырялась в своей тарелке.
— Он просто хочет пойти тебе навстречу. А ты неблагодарный.
— Нина! Зачем твоему отцу на фабрике печенья нужен главный редактор? — Теперь уже Бен отбросил вилку. — Или ты говоришь о пресс-службе? Я не хочу заниматься пиаром!
— Сама знаю, — недовольно отозвалась она.
— Ну так о чем речь?
— Газета для сотрудников.
— Газета для сотрудников? Мне известно, что такое газета для сотрудников. Неужели ты это серьезно?
— Это превосходное предложение, — возразила она.
— Ты что, совсем меня не знаешь? Мне нужно, чтобы работа была интересной. И если требуется поработать сверхурочно, чтобы показать начальнику, на что я способен, то значит так тому и быть. Мне как раз подвернулась история, на которой я, может быть, выйду в дамки. Какая мне радость пыхтеть на такой работе, от которой меня воротит? Чтобы выгадать больше времени для занятий, которые мне по-настоящему нравятся? Так ведь моя работа, черт возьми, мне и нравится по-настоящему!
— А как же я? Я, можно сказать, тебя совсем не вижу. Из-за твоей работы. Которая тебе дороже всего на свете.
— Все! Больше чтобы ты с этим ко мне не приставала!
— И что же будет дальше? Если нас приглашают, ты никогда не можешь на сто процентов пообещать, что придешь. Мы не можем заранее планировать отпуск. А что будет, когда у нас появятся дети?
