– Вы выдвинули два тезиса, один из
которых несостоятелен, а другой неверен, – с профессорским видом возразил Эраст
Петрович. – Неверен ваш последний тезис – что мы ограничены в
п-передвижениях. Как я уже имел честь вам сообщить, изменить внешность совсем
несложно. Это Линд ограничен в передвижениях, а не мы. У него на руках обуза –
двое пленников: больной ребенок и женщина с весьма решительным характером.
Убить их доктор не посмеет, потому что успел д-достаточно меня изучить и знает
– я себя обмануть не дам. Кстати, это еще один наш плюс. – Он доложил
четвертый белый камешек. – А что до первого вашего тезиса, то он
несостоятелен – по очень п-простой причине: мы с вами искать Линда не станем,
ибо овес за лошадью не ходит. Линд сам нас найдет.
О, как меня выводила из себя эта его
невозмутимая манера, этот менторский тон! Но я старался держать себя в руках.
– Позвольте узнать, с какой это стати
Линд будет нас разыскивать? И главное – как?
– Теперь вместо двух тезисов вы выдвинули
два вопроса, – с несносным апломбом ухмыльнулся Фандорин. – Извольте.
Отвечаю на первый. У нас с д-доктором классическая торговая ситуация. Есть
товар, есть купец. Вернее, два купца, и у каждого свой товар. Товары, потребные
мне и имеющиеся у Линда, таковы: во-первых, маленький Мика; во-вторых, Эмилия;
в-третьих, шкура самого доктора Линда. Теперь мои товары, на которые зарится
наш п-партнер. Во-первых, двухсоткаратный бриллиант, без которого вся
московская эскапада почтенного доктора будет позорнейшим образом провалена, а
Линд к этому не привык. И во-вторых, моя жизнь. Уверяю вас, у доктора ко мне
накопился счет не менее длинный, чем у меня к нему. Так что мы с ним отлично
сторгуемся.
Вид у Эраста Петровича при этом был такой,
будто речь шла не о схватке с опаснейшим преступником современного мира, а об
увлекательном приключении или партии в винт. Я никогда не любил позерства,
особенно в серьезных делах, и бравада Фандорина показалась мне неуместной.
– Теперь второй ваш вопрос, –
продолжил он, не обращая внимания на мои насупленные брови. – Как Линд нас
отыщет? Ну, это п-просто. Сегодня вечером мы с вами просмотрим рекламы и
частные объявления во всех московских газетах. Непременно обнаружим что-нибудь
любопытное. Не верите? Г-готов держать пари, хотя обычно этого не делаю.
– Пари? – зло спросил я,
окончательно выведенный из себя его фанфаронством. – Извольте. Если
проиграете, мы сегодня же пойдем и сдадимся полиции.
Он беззаботно рассмеялся:
– А если выиграю, вы сбреете ваши
з-знаменитые бакенбарды и усы с подусниками. По рукам?
И уговор был скреплен рукопожатием.
– Нужно наведаться в Эрмитаж, –
сказал Фандорин, посерьезнев. – Забрать оттуда Масу, он нам очень
пригодится. И прихватить кое-какие необходимые вещи. Например, д-деньги.
Отправляясь на операцию, я не взял бумажник. Я предвидел, что встреча с Линдом
не обойдется без прыжков, махания руками, беготни и всякой прочей активности
этого рода, а здесь любой лишний г-груз, даже самый незначительный, –
помеха. Вот вам еще одно подтверждение давней истины: деньги лишним грузом
никогда не бывают. Сколько у вас с собой?
Я сунул руку в карман и обнаружил, что во
время многочисленных ночных падений обронил кошелек. Если не ошибаюсь, там
лежало восемь рублей с мелочью. Я вынул горстку почерневших серебряных монет и
горестно на них уставился.
– Это всё, что у вас есть? – Эраст
Петрович взял один неровный кружок, повертел его в пальцах. – Петровский
алтын. Вряд ли на него мы что-нибудь купим. В антикварной лавке ваши
с-сокровища охотно приобретут, но появляться в людных местах в нашем нынешнем
виде рискованно. Итак, положение странное: у нас имеется б-бриллиант стоимостью
в нивесть сколько миллионов, а мы не можем купить и куска хлеба. Тем более
нужно наведаться в Эрмитаж.
– Да как же это возможно? – Я
приподнялся над кромкой поросшего травой берега. Вдоль всего пруда и поля
выстроились цепочкой солдаты и полицейские. – Тут всё оцеплено. Да хоть бы
мы и выбрались за оцепление – идти через весь город, среди бела дня, немыслимо!
– Сразу видно, Зюкин, что вы совсем не
знаете г-географию первопрестольной. Что это, по-вашему? – Фандорин качнул
подбородком в сторону реки.
– Как что? Москва-река.
– А что вы каждый день видите из окон
Эрмитажа? Т-такое мокрое, зеленоватое, медленно текущее по направлению к
Кремлю? Придется пойти еще на одно п-преступление, хоть и менее громкое, чем
похищение «Орлова».
Он подошел к хлипкой лодчонке, привязанной к
берегу, осмотрел и кивнул:
– Сойдет. Правда, нет весел, но вон,
кажется, вполне подходящая д-доска. Залезайте, Зюкин. На реке нас искать не
додумаются, а плыть не так уж далеко. Жалко только хозяина лодки. Для него эта
потеря наверняка будет более разорительной, чем для Романовых утрата «Орлова».
Ну-ка, дайте ваши т-трофеи.
Он бесцеремонно залез ко мне в карманы, выгреб
монетки, положил их подле колышка, к которому была привязана лодчонка, и слегка
присыпал сверху песком.
– Ну, что встали? Садитесь! Да
поосторожней, а то этот б-броненосец перевернется.
Я сел, намочив башмаки в скопившейся на дне
воде. Фандорин оттолкнулся доской, и мы медленно-медленно отплыли. Он отчаянно
заработал своим неуклюжим веслом, попеременно загребая то слева, то справа.
Несмотря на эти сизифовы старания, наш челн почти не двигался.
Десять минут спустя, когда мы еще даже не
достигли середины реки, я осведомился:
– А все же, сколько нам плыть до
Нескучного сада?
– П-полагаю… версты… три, – с трудом
ответил раскрасневшийся от напряжения Фандорин.
Я не удержался от сарказма:
– С такой скоростью к завтрашнему утру,
пожалуй, доберемся. Течение здесь медленное.
– Что нам течение, – пробормотал
Эраст Петрович.
Замахал доской еще пуще, и нос лодки ткнулся в
бревно – паровой буксирчик тянул за собой очередную вереницу плотов.
Фандорин привязал чал к обрубленному суку,
бросил доску на дно лодки и блаженно потянулся.
– Всё, Зюкин. Полчасика отдохнем, и мы у
цели.
Слева неспешно проплывали луга и огороды; за
ними белели стены Новодевичьего монастыря, по правде сказать, успевшего мне
изрядно надоесть. Справа же поднимался высокий лесистый берег. Я увидел белую
церковь с круглым куполом, элегантные беседки, грот.
