– Бомба, Афанасий Степанович. Страшной
разрушительной силы. Внутри там есть такая маленькая к-кнопочка. Если ее
надавить, высвобождается взрыватель, а после этого д-достаточно любого
сотрясения – к примеру, просто уронить шар на каменный пол – и произойдет
взрыв, после которого не останется ни вас, ни Линда с его людьми, ни самой
часовни. «Орлов», впрочем, уцелеет, потому что он вечен, и п-позднее мы
непременно найдем его среди обломков… Вот это вы и должны будете объяснить
доктору. Скажите, что при малейшем п-признаке нечестной игры вы бросите шар на
пол. Это единственный аргумент, который на Линда подействует. Так сказать, наш
маленький сюрприз.
– Но бомба ненастоящая? – догадался
я.
– Уверяю вас – самая что ни на есть
н-настоящая. Заряд состоит из гремучей смеси, изобретенной химиками
Императорской минно-артиллерийской лаборатории. Комиссия Главного
артиллерийского управления не одобрила смесь из-за ее чрезмерной
взрывоопасности. Если вас станут обыскивать при посадке в к-карету, вы скажете,
что шар – это футляр для «Орлова», и открывать его ни в коем случае не
позволите. Заявите, что иначе поездка отменяется. Впрочем, если за вами приедет
тот же самый безмолвный кучер, дискуссия маловероятна.
Эраст Петрович взял в руки шар, поддел ногтем
едва заметную крышечку.
– «Орлов» и в самом деле хранится внутри,
в верхнем отделении сферы. Вынимая камень, чтобы передать его д-для проверки,
вы нажмёте вот сюда и тем самым задействуете механизм. В карете этого ни в коем
случае не делайте – иначе от тряски может произойти взрыв. А уже нажав кнопку,
вы сообщите Линду или его людям о том, что это за игрушка.
Я заглянул внутрь шара. В круглой выемке,
поблескивая голубоватым, неярким светом, лежала бесценная реликвия дома
Романовых. Вблизи чудесный камень показался мне похожим на резную хрустальную
ручку вроде тех, которыми украшен комод в гардеробной великой княгини. Честно
говоря, гораздо большее впечатление на меня произвела красная металлическая
кнопочка, почти незаметная на фоне алого бархата.
Вытерев пот со лба, я посмотрел на Эмилию. При
неудачном обороте дела, или же если я совершу оплошность, мы погибнем вместе, и
куски наших тел перемешаются. Она спокойно кивнула мне, словно говоря: ничего,
я в вас верю и всё непременно закончится благополучно.
– Но что дальше? – спросил я. –
Взрываться Линд не захочет, это ясно, и правил игры не нарушит. Он вернет нам
Михаила Георгиевича, а сам уйдет каким-нибудь хитрым лазом. И «Орлов» будет
навсегда утрачен.
– Этого не должно произойти ни в коем
случае! – впервые вступил в разговор Карнович. – Помните, господин
Фандорин, за «Орлова» вы поручились головой.
Словно не слыша полковника, Фандорин улыбнулся
мне:
– На этот случай, Зюкин, у меня
предусмотрен для доктора еще один сюрприз.
Однако улыбка, и в самом деле совершенно
неуместная в данной ситуации, сразу же исчезла, сменившись выражением смущенным
и, пожалуй, даже сконфуженным.
– Эмилия, Афанасий Степанович… Риск,
которому вы подвергаетесь, б-безусловно велик. Линд – человек парадоксального
ума, его поступки и реакции часто непредсказуемы. План планом, но может
произойти всё что угодно. А ведь вы, Эмилия, дама и к тому же даже не являетесь
российской подданной…
– Пусть хиск, это ничего. Нужно спасать
маленький пхинц, – с величавым достоинством сказала мадемуазель. – Но
мы, я и месье Зьюкин, будем больше спокойны, если знать, какой еще surprise вы
пхидумали.
Фандорин осторожно закрыл золотую крышку, и
голубоватое сияние, мерцавшее над столом, погасло.
– Лучше вам этого не знать. Это должно
быть неожиданностью и для вас д-двоих. Иначе дело может сорваться.
* * *
Странное дело – оказавшись вдвоем в темной,
наглухо закрытой от внешнего мира карете, мы долгое время не произносили ни
слова. Я прислушивался к ровному дыханию мадемуазель и со временем, когда глаза
свыклись с мраком, стал различать ее смутный силуэт. Мне хотелось услышать ее
голос, сказать ей что-нибудь ободряющее, но, как обычно, я все не мог подыскать
уместных слов. На коленях лежал металлический шар, и, хоть взрыватель еще был
не включен, я держал адскую машину обеими руками.
Напрасно я опасался, что у меня возникнут
трения с посланцем доктора Линда из-за увесистого узелка странной круглой
формы. Первый этап операции прошел гладко – как говорят в народе, без сучка,
без занозинки.
Мы с мадемуазель не простояли в храме и пяти
минут, как некий мальчишка, по виду из обычных попрошаек, что вечно толкутся на
паперти, протянул мне записку – еще и пришлось дать паршивцу пятиалтынный из
собственных денег. Прижавшись друг к другу плечами, мы развернули листок (я
опять ощутил легкий аромат «Графа Эссекса») и прочли одну коротенькую строчку:
«L'église de Ilya Prorok»
[28]
. Я не знал, где это, но
мадемуазель, успевшая в доскональности изучить все окрестные улицы и переулки,
уверенно повела меня за собой.
Через несколько минут мы были уже возле
небольшой церковки, а у соседнего дома ожидала черная карета с занавешенными
окнами, весьма похожая на ту, что я видел неделю назад, хоть и не поручусь, что
та самая. С козел спрыгнул высокий человек в низко надвинутой шляпе, так что
виднелась только густая черная борода. Ни слова не говоря, открыл дверцу и
протолкнул мадемуазель внутрь.
Показывая узелок, я суровым голосом произнес заранее
приготовленную фразу:
– Это предмет обмена. Трогать нельзя.
Не знаю, понял ли он меня, но к узелку не
притронулся. Присел на корточки и очень быстро провел ладонями по всему моему
телу, не постыдившись коснуться самых укромных мест.
– Позвольте, сударь… – не выдержал
я, но обыск уже закончился.
Бородатый молча толкнул меня в спину, я
поднялся в экипаж, и дверца захлопнулась. Раздался скрежет засова. Карета
качнулась, и мы поехали.
Прошло, наверное, не менее получаса, прежде
чем между нами завязался разговор. И начала его мадемуазель, потому что я так и
не придумал, с чего начать.
– Стханно, – сказала она, когда на
повороте карету качнуло и мы дотронулись друг до друга плечами. – Стханно,
что сегодня он меня не обласкал.
– Что? – удивился я.
– Как это – perquisitionner?
– А, обыскал.
– Да, спасибо. Стханно, что не обыскал.
Обычно обыскал. Если знать, можно было спхятать в панталон маленький пистолет.
Я позволил себе наклониться к ее уху и
шепнуть:
– У нас есть оружие получше. – И
похлопал рукой по бомбе.
