Где-то далеко пропикало одиннадцать.
Три раза приходил вахтер. Измордованные члены сонно вращали глазами: у многих были видны одни белки. Четверо храпели, и один свистел. Председатель держал голову в руках. Диссертант расстегнулся весь. Кто-то из его родственников не то скулил, не то пел во сне… На галерке молчали.
Проанализировав все спорные случаи, Слепокурова Глория Викторовна злобно оглядела сильно поредевшие ряды:
- Я позволила себе читать с листа, чтобы сэкономить ваше время и не подбирать нужных слов в процессе анализа прямо на ходу. За исключением упомянутых моментов, диссертация в целом произвела на меня хорошее впечатление: она вполне заслуживает высокого звания диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук.
- Вязать ее! - раздался на этом месте оглушительный вопль с галерки, заставивший содрогнуться тех, кто спал, и тех, кто из последних сил не спал. - Несите веревки!
Под страшные эти слова голландская молочница принялась топать ногами и улюлюкать, что произвело на всех совершенно жуткое впечатление: вскочила - и улюлюкает. И топает ногами - очень сильно… что там у нее на ногах?!
Борода засвистел в два пальца.
Слепокурова Глория Викторовна уничтожила их телескопами и робкой походкой отправилась к двери - хлопнула ею, как недюжинный молодец, и покинула помещение.
Члены зажали уши и полегли под столы, а один из них, ничего не понявший со сна, мелкими перебежками начал тоже продвигаться к двери.
- Стоять! - крикнул Продавцов, и член замер, прижав к брюху лакированный портфельчик, ибо голос Продавцова и весь-его-задумчивый-вид сделался страшен: еще бы - кворум рассыпался на глазах!..
А надо всем этим гремел уже бас румяного бородача:
- Нет, вы вдумайтесь только - на минутку вдумайтесь! - что здесь происходит! Это же сумасшедший дом, глубокоуважаемые члены… Я медик, я случайно оказался на защите - и цель-то у меня была глупая… похохмить, сколько получится, - и убраться восвояси, но, товарищи-члены, вы же шизофреники тут - все как один! Я гарантирую вам точность диагноза, шизофрения - моя специальность.
- Ах-так-вот-что… никакой-он-не-сын… и никакой-он-не-зять… это-вообще-человек-с-улицы… нет-ну-подумайте-какой-хам… нашел-кого-учить-понимаете-ли…
Шепотки поползли, поползли - расползлись, как муравьи, по всему залу, защекотали, рассмешили и тут же обозлили всех, но бас гремел густо:
- Какой тут мозжечок, к чертовой матери! Тут распад уже пошел, прямо на глазах распад, я теряюсь как врач… Я не взялся бы лечить никого из вас, это все какие-то запущенные формы, застарелые: синдромы на благоприятной почве развивались, понимаете?
Никто почти уже не слушал его: сами по себе - без команды - престарелые члены выстраивались в круг, создавая оцепление; прочие - во главе с Кузиным - блокировали дверь, но румяный бас не замечал опасной передислокации: он гремел, гремел, гремел…
- Профессиональный кретинизм - вот как называется ваша общая болезнь, а защита сегодняшняя - массовый психоз на почве профессионального кретинизма. Что тут можно посоветовать? Для начала - никогда больше не собираться вместе: коллектив - это питательная среда для психов, именно в коллективе актуализируются наиболее болезненные проявления профессионального кретинизма. У всех вас, видите ли, иллюзия общего дела - такую иллюзию, поверьте мне, можно подавить лишь в одиночестве, когда очередные бредовые идеи оказывается некому сообщить. И второе - смена рода деятельности. Поскольку для какой бы то ни было интеллектуальной работы никого из вас уже нельзя использовать, вам лучше приняться за такие виды работы, которые не требуют участия интеллекта, - например, уборка-садов-и-парков-нашего-города и тому подобное. Больше ничем помочь не могу. Пойдем, - кивнул бородач голландской молочнице.
- Стойте! - крикнул председатель.
- Давайте на прорыв! - взревела заурядная-между-прочим-лич-ность. - Я прикрою вас! - Она (а это был он) бросилась к двери.
- Мы сейчас милицию вызовем, вы не выйдете отсюда, - заорал удивительно-тихий-член-на-отшибе.
Заурядную между-прочим-личность выпустили наружу, за ней выскользнул кто-то из членов, прочие члены завалили своими телами дверь. Четверо страшных аспирантов завели бородачу руки за спину. Голландская молочница смотрела на все это глазами-полными-ужаса.
- Да они же пьяные! - возопил один из четверых. - От них спиртным несет!
Бородача и молочницу оперативно сдали на руки милиции. Они не сопротивлялись и больше не качали прав - только изредка взборматывали "ужас", "кошмар", "бред какой-то" и так далее. Их увез милицейский фургон. В отделении милиции капитан Окунев снимал с них показания.
- Ваша фамилия, имя, отчество?
- Карасева Ольга Петровна.
- Ваша?
- Рекрутов. Рекрутов Сергей Степанович.
- Место работы, должность.
- Научно-исследовательский институт скорой помощи имени Склифософского. Врач.
- Лаборантка.
Снятие показаний продолжалось около часа. А в это время в зале заседаний старого корпуса МГУ шло голосование по диссертации Вениамина Федоровича Продавцова на тему "Лексико-стилистическая избыточность в газетно-журнальной публицистике конца семидесятых - начала восьмидесятых годов".
- Я надеюсь, - сказал председатель всех членов, - что грубая выходка двух подвыпивших хулиганов не повлияет на решение Ученого совета. Отзывы по диссертации в целом положительные, диссертант по существу и интересно отвечал на вопросы. Голосуем, товарищи!
Кроме пресловутых членов, каким-то чудом все-таки умудрившихся сохранить кворум, в зале заседаний осталось еще человек пять-шесть, включая самого диссертанта, официальных оппонентов и представителя ведущего учреждения. Жены членов совета (особенно две заболевшие) названивали на давно пустые кафедры по поводу исчезновения из обихода мужей. А те решали судьбу Вениамина Федоровича Продавцова…
Он был почти обнажен, поскольку, как мы помним, незадолго до прибытия милиции расстегнулся весь и решил не застегиваться больше никогда. Жизнь свою он полагал законченной. Диссертация провалилась. Надеяться было не на что. Новой написать он не сможет - и теперь навеки обречен оставаться ассистентом кафедры… впрочем, какой там кафедры, когда его завтра же выгонят! Между тем ему уже тридцать два года и поздно начинать другую жизнь. Стало быть, расстегнуться и сидеть - это все, что следует предпринять… сидеть и ждать смерти.
- Объявляю результаты голосования. - Совсем лысый ученый секретарь блестел, как сапог новобранца. Продавцов вжался в кресло и вроде перестал быть. - Одиннадцать голосов "за", девять - "против", один бюллетень испорчен. Поздравляем вас, товарищ Продавцов.
- Мне можно идти? - спросил тот, не поднимаясь.
Ему никто не ответил.
Глава ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
У ВАС не все дома
Станислав Леопольдович шел по улице и ел мороженое, которое называлось "Чебурашка": это был пломбир в шоколаде - цилиндр, обрубленный с двух сторон. С одной стороны Станислав Леопольдович откусывал, с другой мороженое текло на брюки. Таков уж принцип действия "Чебурашки"…
