(Названные Тенью Ученого тени живых стояли на тени-трибуны небольшой группкой и очень смущались).
Почетный Президиум Атлантических Теней постановил считать упомянутые тени живых Почетными Тенями Атлантиды - на веки веков.
(И снова аплодировали тени Атлантиды - долго, долго, долго).
Там, на Земле, Аид Александрович Медынский почти решил проблему человеческого бессмертия и вплотную подошел к феномену витальных циклов. Что же касается теней, стоящих перед нами, то носители их оказали неоценимые услуги в поисках форм контактов между живыми и мертвыми: добрые, отважные и мужественные носители эти бесстрашно ступили на стезю бессмертия! Они доказали, что лучшие представители человечества готовы с честью выдержать испытание Знанием.
Центр по Изучению Контактов на Атлантиде, ведя непрерывную борьбу с Советом Атлантических Теней, совершил сегодня самое значительное открытие за последние тысячелетия. Оно войдет в историю под названием "Феномен Рекрутова" и свидетельствует о том, что Атлантида сможет возвращать человечеству его утраты.
Последние слова Тени Ученого вызвали такие овации, что на Земле раздался страшный гром, разбудивший всех спящих. Тени живых мгновенно улетучились с тени-трибуны. Возвращались они в разное время - последней (вернувшейся через час) тенью была тень Эммы Ивановны Франк.
К этому времени на тени-трибуны стояла уже Тень Петра. Тень Эммы Ивановны застала лишь финал речи.
- …контактной метаморфозы. Таким образом, Тень Ученого, или Станислав Леопольдович - да простят мне употребление здесь земного его имени, столь любимого всеми нами, - один взял на себя заботу о духовной стороне контакта между царством мертвых и живыми. Как высок может быть дух человека, мы поняли только после знакомства с магистром. Что нельзя забывать историю души своей, мы поняли только после знакомства с ним. Что прежде чем предстать перед Высшим Судом, Божьим Судом, каждый предстанет перед глазами равных себе, мы поняли только после знакомства с ним… Мне повезло меньше других: я лишь раз говорил со Станиславом Леопольдовичем… простите, Тенью Ученого, в этом витальном цикле. Но жалеть ли мне о несостоявшихся встречах, если в одном из прошлых моих витальных циклов, в восемнадцатом веке, я сподобился быть учеником магистра Себастьяна, как звали его тогда. И только теперь я отдаю себе отчет в том, что такое не проходит бесследно. Можно истребить память, можно добровольно или под сильным нажимом изжить в себе индивидуальность, но душа - помнит, душа - остается собой, что бы ни сделали с ней. И пусть все прекрасно, пусть фанфары, пусть знамена, пусть гимны… тут же, рядом, - легким облачком, бабочкой, тенью: ду-ша.
Тень Петра отошла от тени-микрофона, а атлантические тени, наученные опытом прошлой овации, лишь тихонько зашелестели тенями-ладоней.
А на тени-трибуны царила уже Тень Марка Теренция Варрона - мудрого свидетеля и очевидца того, что не один только раз живем на свете, что жили и будем жить дальше. Гортанно произнесла она на двадцати семи языках единственное слово:
- Д-у-ш-а.
Спящим в Москве Эмме Ивановне, Эвридике, Петру, ребятам из "Зеленого дола" снились в ту ночь удивительные сны, не-за-бы-ва-е-м-ы-е.
Глава ДВАДЦАТАЯ
УЖИН в обществе восьмерок
Конечно, Эвридика опаздывала на ужин: как вообще везде и на все - опаздывала. В приглашении, полученном ею накануне, значилось:
"Дорогая моя Эвридика Александровна Эристави, приглашаю Вас на ужин по случаю летнего вечера. Ужин состоится по адресу; Москва, ул.Немировича-Данченко, д.5/7,кв. 109. Прошу не опаздывать: начало в 20-20. С.Л."
А было уже 21-10… При этом Эвридика еще только на Пушкинской площади. Она опаздывает на пятьдесят минут. Стыдно.
Эвридика почти бежала по Горького, постоянно заглядывая в пакет с изображением носорога-в-джинсах, где мирно посиживал Марк Теренций Варрон: он никуда не опаздывал и уж, наверное, в точности знал, зачем его пригласили. А Эвридика не знала. Так и не удалось обсудить этого с Петром: почему-то он все время переводил разговор на вообще-другое. В последнее время Петр предпочитал помалкивать о восьмерках - и Эвридику это немножко сердило.
- Скажи, по крайней мере, что ты думаешь о подписи? - приставала Эвридика. - С.Л. - это ведь нонсенс! С какой стати, он ведь не может быть Станиславом Леопольдовичем? Или может, Петр? Ты же знаком со Станиславом Леопольдовичем! Произвел он на тебя впечатление такого человека?
Но только улыбался Петр и отшучивался.
- Чертовщина жизни… - говорил. - В том-то и есть, - говорил, - чертовщина жизни, что в течение получаса все может измениться на полную свою противоположность!
Сворачивая налево, Эвридика чуть ли не нос к носу столкнулась с Эммой Ивановной Франк.
- Вы… на Немировича, 5/7? - ошеломленно спросила девушка, забыв даже поздороваться.
- А Вы? - запыхавшаяся Эмма Ивановна (шла снизу, в гору) остановилась.
- Конечно, - засмеялась Эвридика. - И мы обе с Вами опаздываем, Госпожа Двойник!
- О, я везде всегда опаздываю, Эвридика! - сокрушилась Эмма Ивановна и взглянула на платье Эвридики. - Последняя его шутка: мы обе в зеленом.
- Станислава Леопольдовича? - наконец уже по адресу могла спросить Эвридика.
- Не думаю, - странно реагировала Эмма Ивановна. - Это была бы уже полная заморочка…
Они долго разбирались с подъездами огромного дома-корабля, увешанного тенями МХАТа и словно через миг отплывающего в Элизиум.
Подниматься пришлось высоко, под самое небо.
- Ну конечно, - сказала Эмма Ивановна. - Только здесь и могло такое твориться. Тринадцатый этаж.
Дверь открыла веселая женщина с грустными глазами, приветливо кивнув вошедшим и уступив место грустному человеку с глазами - веселыми.
- Добрый-вечер-мы-очень-поздно-простите, - пролепетала Эвридика, а Эмма Ивановна сдержанно поздоровалась.
- Добрый вечер, здравствуйте, вы как раз вовремя, - ответили низким и давно - ой как давно! - знакомым по телефону голосом. - Проходите, пожалуйста. Ужин назначен на девять вечера, я специально написал в ваших с Эммой Ивановной пригласительных билетах 20-20. Я ведь знаю, с кем имею дело!..
- Да уж! - очаровательно улыбнулась Эвридика. - И тем не менее мы последние.
Веселая-женщина-с-грустными-глазами уже повела Эмму Ивановну в комнату через внутреннюю какую-то, странную для квартиры, арку… арочку, скажем, а собеседник кивнул.
- Сколько же всего гостей? - Эвридика поправляла заколку, то и дело соскальзывавшую со слишком густых волос.
- Увидите, - усмехнулся хозяин и настороженно спросил: - Откуда у Вас эта заколка? Я ее не знаю…
- Купила! - мстительно ответила Эвридика.
- Безобразница, - покачал головой хозяин. - Я думал, Вы придете в шали.
