Двоюродный Пограничник, заподозренный в принадлежности к критянам, о которых он никогда не слышал, счел себя оскорбленным в национальных чувствах и направил ночное судно на рифы. Как и следовало ожидать, судно разбилось вдребезги, разбросав экипаж по всему французскому побережью, к которому ночное это судно уже вплотную приблизилось. Никто не пострадал – если не считать Двоюродного Пограничника, который немного пострадал – минут десять: ударом о рифы у него вышибло все мозги, отлетевшие в сторону и упавшие в душистый горошек на побережье, где местные гурманы тут же и их съели, поскольку обожали мозги с горошком. Что же касается самого Двоюродного Пограничника, то отсутствие теперь у него мозгов никак на нем не сказалось: он остался прежним. Правда, на него, не хуже бандита из-за угла, напала веселость и, помучив его некоторое время, свалила на землю, где он и скончался в корчах.
Закопав Двоюродного Пограничника у моря, Ближний, Сын Бернар и Кузькина мать уселись на песок: заниматься тем, что Сын Бернар условно обозначил как «думу думать». Пребывание на французской земле обязывало их к совершенно конкретному действию, а именно: найти Редингота с Мартой и спросить их, что теперь делать. После откровенного разговора в круглосуточно открытом море никто из них уже не знал, так ли уж дорога ему идея построения в масштабе всего восточного полушария Абсолютно Правильной Окружности из спичек, о чем автор данного художественного произведения, кстати, очень сожалеет…
Ибо редеют наши ряды.
А Кузькина мать произвела на французов совершенно неожиданное впечатление. Первый же встречный (им оказался знаменитый парижский кутюрье Жан-Плод Труда, гулявший по соответствующему побережью Франции в ожидании нового истерического припадка вдохновения) просто обмер, завидев Кузькину мать, – и, пав на одно колено (второго у него не было), сложил на груди красивые стихи, которыми и поделился с Кузькиной матерью не скупясь:
Жизнь не была б моя так глубока
Без Вас, Madame… la Mère de Kouzka!
После этого – эклектичного в стилевом отношении – творения Жан-Плод Труда именно за эклектичность и получил от Кузькиной матери в ухо. Кстати, впоследствии оказалось, что в ухо он получил незаслуженно, ибо не только ничего плохого в виду не имел, но и был предельно честен. Ведь у большинства французов как? Да вот так: чем уродливее внешность, тем она привлекательнее!
Жан-Плод Труда был действительно сражен навсегда – и Кузькина мать тут же получила приглашение (в отличие от Жан-Плода Труда, получившего, как мы помним, в ухо) на должность супермодели при парижском ателье художника. Надо ли говорить, что приглашение это было принято ею только после длительных переговоров Жан-Плода Труда с Ближним, представившимся в качестве продюсера Madame la Mère de Kouzka, и Сын Бернаром, представившимся в качестве домашнего питомца Madame la Mère de Kouzka. Переговоры продолжались около недели и закончились подписанием контракта, гласившего:
КОНТРАКТ О НАЙМЕ РАБОЧЕЙ СИЛЫ
Настоящим контрактом предусматривается, что Жан-Плод Труда нанимает Madame la Mère de Kouzka в качестве и количестве супермодели для своего ателье в городе Париже, с согласия последней, – сроком на всю оставшуюся жизнь Жан-Плода Труда.
1.Обязанности сторон
1.1.Наниматель (Жан-Плод Труда) возлагает на себя обязанность боготворить Madame la Mère de Kouzka и выполнять малейшие ее прихоти, выплачивая за это ей же 2.500 (две тысячи пятьсот) французских, а еще лучше швейцарских, франков в час, независимо от того, где в течение данного часа находилась Madame la Mère de Kouzka.
1.2. Нанимаемая (Madame la Mère de Kouzka) обязанностей не имеет.
2. Ответственность сторон
2.1. Наниматель (Жан-Плод Труда) несет перед всеми людьми доброй воли (полный список людей доброй воли прилагается – см. Приложение 1 к настоящему договору) уголовную ответственность за то, чтобы Madame la Mère de Kouzka ни в чем не нуждалась, но содержалась в холе и неге там, где ей самой заблагорассудится содержаться. Любое проявление невнимания со стороны Жан-Плода Труда к пожеланиям Madame la Mère de Kouzka карается по статье 256 прим, приравниваясь к изнасилованию пятерых малолетних восьмерыми фальшивомонетчиками.
2.2.Нанимаемая (Madame la Mère de Kouzka) никакой ответственности ни перед кем не несет.
3. Срок действия договора
Говорили уже в начале.
Примечание
На все время найма Madame la Mère de Kouzka выступает под рабочим псевдонимом Galya или Valyа.
Подписи сторон
Жан-Плод Труда (подписано кровью Жан-Плода Труда)
Mme la Mère de Kouzka (не подписано ничем, так как и одной подписи кровью за глаза хватит)
– По-моему, удачный документ получился, – поделился впечатлением о только что пришедшем по почте контракте Ближний. Сын Бернар кивнул, между тем как Кузькина мать внимательно изучала формулировки.
– Мне не нравится, – сказала она наконец. – Плохой контракт. Почему я должна быть Galya или Valya?
– Вы напоминаете мне сошедшую с ума курицу! – возмутился Ближний. – Быть Galej или Valej – продолжал он, беспощадно склоняя в разные стороны упирающиеся французские слова, – это единственное условие, которое перед Вами ставится! Больше от Вас не требуется ни-че-го! Зато много чего требуется от нанимателя: он жизнь свою обязан Вам посвятить.
– А мне на что его жизнь? – осторожно осведомилась Кузькина мать, боясь опять напомнить Ближнему сошедшую с ума курицу.
– Так… так распоряжаться ею! – чуть ли не взвыл человек человеку волком Ближний. – У Вас же отныне никаких забот – повелевать только. Кто Вам лучший вариант-то предложит? При Ваших, так сказать, внешних данных…
– Насчет моих внешних данных прошу поосторожнее: я уже без пяти минут супермодель – и на меня молится мир. – Кузькина мать высморкалась в подол.
– Пока еще не молится, – беспощадно уточнил Ближний. – Пока Вы никакая не супермодель, а страшила, каких свет не видывал!
– Все супермодели с этого начинают. Впоследствии же их выбирают в качестве эталонов!
Ближний, а вместе с ним и Сын Бернар, с предельным просто сомнением посмотрели на Кузькину мать, не столько пытаясь представить себе ее в качестве эталона, сколько жалея тех несчастных, которые захотят напоминать новую супермодель. Тяжело вздохнув, Сын Бернар промямлил:
– Я бы все-таки на Вашем месте не капризничал насчет имени. Конечно, Кузькина мать – это то, что Вам идеально подходит: по всем статьям Кузькина мать Вы и есть. И показывать Вас имеет смысл только в этом качестве. Но если появляется шанс хотя бы именоваться иначе…
– Да понимаете ли Вы сами, собака, на что меня толкаете? – взвилась под небеса и тут же упала на землю, зашибив копчик, Кузькина мать. – Я же… я же утрачу идентитет и перестану быть тождественной себе!
