* * *
Сегодня водили меня смотреть «Звездные войны-3», теперь хочу быть мастером Йоду, когда вырасту. У него такой большой прекрасный зеленый меч.
А пока что было мне выдано ведро попкорна, стакан пепси и чуть позже всякая взбитая шняга в «Шоколаднице». Хорошо быть девушкой, только живот от сладкого болит.
А Интернет у меня «призовой», из-под крышечки кока-колы. Вот это я и называю «нищета».
* * *
Этого человека я ненавидела два года. Иначе нельзя: если ангелу поставить спаренный телефон, даже ангел научится ненавидеть. Мне хотелось забить ее телефонной трубкой, сварливую старуху, которая часами… из-за которой не больше десяти минут… которая забывает вешать трубку, и я на полдня остаюсь без Сети. Вчера вечером она опять сделала это, и я ненавидела ее всю ночь. Утром телефон заработал, а через час раздался жесткий ментовской звонок в дверь (кто-нибудь не знает, как звонят менты?). Муж заглянул в глазок и шарахнулся в сторону — открой-ка сама. И я открыла. Передо мной стояла… стояло… она такая маленькая, мне по плечо (а это надо суметь)… наверное, восемьдесят, почти без лица, почти глухая. Белая, в халатике цвета переваренного яичного желтка — как одуванчик в обе поры цветения. Не пахнущая даже старостью. Она пришла спросить, что с ее телефоном, свято не понимая, что его отключили за «непоклад трубки и занячу линии». Мы позвонили на узел, проделали все положенные добрососедские глупости, и она ушла.
После чего стало стыдно всем, даже моему мужу.
Я представила, как она долго-долго идет к телефону, как вглядывается в цифры и медленно набирает номер, напряженно целясь в окошечки диска, как вслушивается в гудки, а потом в голоса, помногу раз переспрашивает, а потом тяжело пристраивает трубку на рычаги и долго-долго идет в кухню. Да, долго, медленно, напряженно, тяжело. Мучительно. Терпеливо.
Как солдатик стоит на границе вменяемости, с трудом удерживая расползающийся рассудок — каждую минуту. Это страшнее, чем удерживать жизнь. А я ее… трубкой забить… ужас.
Но вот уже двадцать минут не могу позвонить, потому что телефон занят. И знаете, трубкой — не такая уж плохая идея…
* * *
Пообщалась на Арбате с кришнаитами. Подошла милая девушка — толстенькая, с прыщиками на лбу, деревянные бусики на шейке, а лицо ясное-ясное. Продала книгу за тридцать рублей, где «все объясняется», и захотела отвалить. Но не тут-то было. Я вцепилась в нее с энтузиазмом уличного попрошайки и давай вопросы задавать: «А есть ли в Москве театр Кришны? Вам не скучно с ними? Чувствуете ли себя достаточно свободно в этой церкви? А вы замужем? Будете ли искать себе партнера среди них или со стороны? Допускаются ли у вас разводы? Где-нибудь работаете? Женщины и мужчины имеют одинаковый статус/права?»
Под конец она чуточку утомилась щебетать и сиять глазами и с явным облегчением удалилась вместе с процессией. Сказала, что в конце мая к ним приезжает проповедник неземной мудрости. Подумываю — не поехать ли в центр и не затрахать ли их до смерти? Вопросами. Хотя эту милую светлую девушку можно и чем-нибудь посущественней. А потом подробнейшим образом расспросить о впечатлениях: каковы ваши ощущения? испытываете ли чувство вины? страх? надежду? разочарование? хотели бы повторить этот опыт еще раз? а с другим партнером? с ручкой от метлы? с бейсбольной битой? как вас зовут?..
Зануда я, зануда.
* * *
Впервые за семь лет совместной жизни любимое существо совершило непоправимое: напи́сало мне в туфельку. Теперь наши отношения никогда не станут прежними.
* * *
Золушка убежала в полночь, чтобы принц не увидел, как она перестанет быть принцессой. Но он все равно нашел ее. И тогда она превратилась в тыкву.
* * *
Сегодня сидела на Никитском бульваре и мирно читала Моэма. Подошел молодой красивый юноша и после недолгого, но откровенного разговора предложил трахнуть его в задницу искусственным членом. Молодой человек рассказал о себе много интересного. Сначала он учился в строительном техникуме, потом работал милиционером, служил во внутренних войсках, а теперь занимается предпринимательством — судя по всему, торгует крадеными мобильниками. Удивительно красивое лицо — серые глаза, губы, которые принято называть чувственными, череп хорошей формы. Двадцать три года, руки трясутся и очень странные манеры. Я доброжелательно просветила его по поводу разнообразных видов анальной смазки и попросила телефончик. Не дал, но обещал прийти на свидание, договорились через неделю. Но я теперь вся в сомнениях. А нужно ли мне это? Этично ли? И может быть, это была галлюцинация? На всякий случай зашла в книжный на Тверской и купила Буковски, потому что нашла у него рассказ «Политика — это как вы…ать кота в сраку». Судя по названию, почти по теме. Уходила веселясь, но потом вдруг стало поразительно тяжело на сердце. Похоже иногда бывает, когда видишь на улице избиение бомжей и сначала ловишь драйв резких и жестких движений, а потом накатывает такая смесь гадливости с жалостью, что хоть кричи. Думаю, «унижение падших» должно быть добавлено в список смертных грехов.
* * *
Наверное, волевые решения в вопросах чувств тоже грех, сладостный грех, после которого некоторое время чувствуешь себя значительно, хозяйкой своей судьбы, а потом расплачиваешься, как и за все прочее, печалью.
Недавно была в гостях у своего прежнего мужа, еще детского. Мой первый бывший, как я оптимистически его называю. Он завел себе здоровенные колонки, и еще усилители, и наушники, и всякое такое, отчего теперь «слышно, как флейтист губы облизывает». Не знаю, зачем ему это слышать, да еще за такие деньги. Но здорово, конечно. А еще по дому у него ходит девочка двух с половиной лет. У нее серые глаза, льняные волосы и немного длинноватая верхняя губа — ровно настолько, чтобы делать ее похожей на птенца. Бледное дитя, немного затравленный вид, голубые колготки. Показывает мне кота Паштета, собаку Ириску и целую стаю безымянных рыбок. Я пытаюсь расслышать ее голос сквозь рафинированные звуки «лакримозы», отчего-то для меня это важно. А мой первый бывший бегает за ней по комнате и обезьяньими жестами, прямо с руки, запихивает ей в рот куски адыгейского сыра. Говорит, что у нее плохой аппетит, но я ее вполне понимаю. Иногда она подходит к нему сама, хлопает по коленям и, с максимальной убедительностью заглядывая в лицо, говорит: «Не надо!» Но он продолжает кормить ее и, кажется, счастлив. В конце концов, она оказалась единственным, чему я позавидовала, уходя. Я рассталась с этим мужем совершенно без повода — просто показалось кармически вредным жить с человеком, которого не любишь. И что же — ничего не изменилось, я и теперь живу с человеком, которого разлюбила, только у меня нет сероглазой девочки с льняными волосами и длинноватой верхней губой — вот и вся разница. Жизнь, построенная на волевых решениях, оказалась… бессмысленной? одинокой? несчастной? бесплодной? Нет, всего лишь печальной.
* * *
Позавчера познакомилась с очаровательной девушкой. То есть когда она подходила, показалась мне толстенькой и старенькой. Но после двух коктейлей, выпитых мною, морщинки на ее лице чудесным образом разгладились, попка похудела, и вся она сделалась похожа на Барбару Брыльску, а лучшего блондинке и пожелать нельзя. Всякие мужские глупости про мало водки стали мне понятны. Например, по дороге до Нью-Васюков она несла какую-то фигню, а на обратном пути мило щебетала и смеялась моим шуткам. Поскольку в промежутке ничего концептуального, кроме выпивки, не произошло, я склонна думать, что дело в этом. Да, еще в этих Васюках оказался потрясающий туалет: прозрачный, подсвеченный снизу пол, который я некоторое время пробовала мыском, опасаясь, что это биде или еще какое джакузи. Огромные окна. В серых стальных стенах прорезаны буквы, пылающие красным: «Мы не писаем в ваш пепси, не бросайте окурки в наш унитаз», и всякое такое. Долго вчитывалась в надписи, долго примеривалась и тщательно проверяла каждый используемый девайс — а по назначению ли? не оскорбится ли персонал? В результате не посмела опустить сиденье унитаза (коктейли делают меня смелой только с телками, а в социуме теряюсь). А кухня там попортилась, мясо жирновато. Наверное, слишком вложились в дизайн сортира.
