– Алиса, ну теперь-то ты можешь остановиться, – сказала Саския, но Алиса и не думала ее слушать.
– А где это, Австралия? – спросил Джек у Элс. Он знал лишь, что Австралия не значится в их маршруте.
– Не бойся, Джек, Австралия тебе не грозит, это слишком далеко, – успокоила его Саския.
– Она на другом краю света, – сказала Элс. Джек подумал, ага, папа сейчас, наверное, на другом краю света, и почему-то сразу почувствовал себя лучше, но это не помешало ему воображать, что папа каким-то образом все равно наблюдает за ним из толпы.
– Так, Алиса, в самом деле, пора кончать, – сказала Саския.
– Мой пастырь – вся моя любовь, – снова затянула Алиса, словно нехотя.
Им было так приятно смотреть, как прочь по улице уходит побежденная Фемке, что они не заметили, как рядом появился Якоб Бриль. Время еще не перевалило за полночь, но вот он, тут как тут, собственной персоной, и вовсе даже не идет, а стоит как вкопанный, парализованный религиозной яростью.
– Это же!.. Это же гимн, это же молитва! Ты!!! поешь молитву!!! – завопил Бриль, обращаясь к Алисе.
Она глянула ему прямо в глаза и сменила пластинку на «О сладость Тела Твоего». Наверное, она пребывала в таком состоянии, что могла вспомнить только эти три гимна, точнее, их первые строчки.
– Богохульство!!! – вопил Бриль. – Святотатство!!!
Саския что-то сказала ему по-нидерландски, что-то не слишком уважительное в религиозном смысле, а Элс подскочила к Якобу и хорошенько толкнула его плечом; он упал на одно колено и оперся рукой о мостовую, пытаясь подняться. Это ему удалось, но Элс снова толкнула его плечом, как следует приложив о стену здания. На этот раз, правда, он удержался на ногах.
– Не надо при Джеке, – холодно сказала ему Элс и сделала вид, словно собирается приложить его еще раз. Бриль отступил.
– Ну и где этот Нико, когда нам нужна его помощь? – с деланым возмущением (Элс отлично справилась самостоятельно) заметила Саския.
Алиса снова затянула «Приди ко мне, дыхание Господне». Тут-то они его и увидели – того самого юношу, который ранее не стал ругаться с Элс на Блудстраат и уходил оттуда спиной вперед. Ему очень хотелось еще раз поглядеть на Алису, потому-то он и пришел – но на сей раз без компании. Элс обратилась к нему по-нидерландски, казалось, она и его намерена приложить о мостовую, как Бриля.
– Не трогай его, он же единственный вел себя как подобает, – сказала Алиса, прекратив наконец свои песнопения. Она улыбнулась юноше; тот стоял перед ней с совершенно беспомощным видом.
– Кажется, ему срочно нужен совет, вы не согласны? – спросила Алиса.
– Алиса, ну зачем тебе это, – сказала Саския.
– Но мне кажется, ему очень нужен совет, – сказала Алиса.
– Ну, он может получить его от меня или Саскии, – резонно заметила Элс.
– Нет, он хочет получить совет от меня, – сказала Алиса.
– Алиса, на сегодня хватит, – настаивала Элс.
– Эй, хочешь ко мне? – обратилась Алиса к юноше. Тот не понял, наверно, не говорил по-английски. Элс перевела, он кивнул.
– Так, Джек, нам пора, – сказала Саския и взяла мальчика за руку, – умираю без круассана. А ты?
Бросалась в глаза кожа оливкового цвета и очень черные, коротко стриженные волосы юноши, он был небольшого роста, с круглыми глазами и тонкими чертами лица, вылитая девушка. Его пригласили зайти, но он все стоял как столб посреди улицы. Он только хотел еще разок посмотреть на Алису и никак не ожидал, что ему хватит смелости попросить ее снова, что ему выпадет такая возможность (это если считать, что в тот, первый раз он уже ее просил – судя по его лицу, он был жутко перепуган, и тогда, наверное, к Алисе обратился кто-то из его приятелей).
Элс зашла ему за спину и подтолкнула к Алисе, та взяла юношу за руку и завела в комнату; он едва доставал ей до подбородка. Алиса закрыла дверь и задернула занавески, Элс подошла к Джеку и Саскии.
– Он что, девственник? – спросил проституток Джек.
– Вне всякого сомнения, – ответила Элс.
– А ему нужное количество лет? – вспомнив слова Нико Аудеянса, полюбопытствовал Джек.
– В это время суток всем нужное количество лет, – уверенно ответила Саския.
Джек уже немного поспал в этот день – сначала часок или вроде того в комнате у Элс, потом у Саскии, а потом еще на руках у Элс, пока та таскала его по кварталу, – и все равно он очень устал, до изнеможения. Дойдя до своей комнаты, Саския положила Джека на кровать и задернула занавески – пусть спит, а сама встала в дверях как часовой. Элс же каждые пятнадцать-двадцать минут совершала рейды к себе, проверяла, как там Алиса, все еще дает советы юноше или тот уже ушел.
Джек усилием воли не дал себе погрузиться в сон, пока Элс совершала первые два рейда.
– Элс же говорила, что девственники не отнимают много времени, – заметил он.
– Спи себе, Джек, – сказала Саския. – Этот юноша не понимает по-английски, поэтому он задерживается так долго. Твоей маме приходится все ему повторять по два, а то и по три раза.
– Вот оно что.
– Спи, Джек.
А потом он услышал шепот и проснулся; прошло, кажется, довольно много времени. Три женщины сидели на кровати, освещенные красным светом лампы; Джеку почти не осталось места, но он не подал виду, что проснулся. Мамино ожерелье порвалось, Элс и Саския помогали ей нанизать жемчужины обратно.
– Вот всегда так с этими молокососами, – сказала Саския. – Руки-крюки, одно расстройство.
– Он не хотел, просто он никогда в жизни не снимал с женщины ожерелье, – шепотом ответила Алиса. – Я думаю, это не настоящий жемчуг, а выращенный. Как по-вашему, можно починить?
– Алиса, надо было тебе сказать, чтобы он не снимал ожерелье.
– Он был так мил, так нежен – он еще никогда ничего такого не делал, – прошептала Алиса.
– Зато у него полные карманы денег, раз он так долго тебя занимал, – сказала Саския.
– Да ты что, я ни гроша с него не взяла – я же не проститутка какая-нибудь!
Они расхохотались.
– Тсс! Мы разбудим Джека.
– А я не сплю, – сказал мальчик. – Ты дала этому юноше хороший совет?
Мама обняла и поцеловала сына, а Элс и Саския продолжили попытки починить ожерелье.
– Думаю, я дала ему отличный совет, – ответила Алиса.
– Лучший совет за всю его жизнь, – сказала Саския.
– Уж точно лучший бесплатный совет, – добавила Элс. Они снова рассмеялись.
– Алиса, придется тебе эту штуковину снести к ювелиру, – сказала Саския, возвращая Алисе порванное ожерелье и кучку жемчужин, которые им не удалось нанизать. Алиса убрала все это в сумочку.
