– Когда ты съездил головой в челюсть папе, вся моя жизнь перевернулась, – рассказывала Люси. – В тот момент мама поняла, что папа ее таки достал; я помню, она всю дорогу домой орала на него как резаная. Если бы закон позволял, они бы развелись еще до рассвета.
– Знаешь, я кое-что понимаю в детской памяти. Когда тебе четыре года, ты ничего не запоминаешь в таких подробностях.
– В мире моей мамы ты просто самый разгеройский герой, – продолжала Люси. – Это уж я запомнила, не боись. А когда ты стал знаменит, о, мы на все твои фильмы ходили, прям как по расписанию, и каждый раз мама говорила мне: «Смотри, вот этот парень помог мне вырваться из лап твоего папаши!» А папа тебя ну просто ненавидел! Они развелись, и когда я у него бываю, он все время говорит мне: «Только попадись мне этот Джек Бернс, я из него последнее дерьмо вышибу!»
– Помнится, в прошлый раз твой папаша остался с окровавленной физией, а с меня даже волосок не упал, – сказал Джек.
– Да ерунда все это. Главное – если моя мама хоть раз тебя увидит, она на тебя накинется и не отстанет, пока ты ее не трахнешь. А потом позвонит папе и расскажет ему все в подробностях. Вот видишь, Джек, – ты просто член моей семьи, такой здоровенный член!
– Я просто был вне себя, Люси, – твои родители оставили тебя, маленькую девочку, в машине одну, и не где-нибудь, а в Венисе! Только и всего.
Люси играла с магнитами на холодильнике – мамин подарок, на них были изображены татуировки, японские рыбы от Хенка Шиффмахера, штук двенадцать. Джек прилепил ими к холодильнику фотографии маминых грудей (все четыре). Люси очень внимательно их разглядывала.
Она никак не могла успокоиться, ходила туда-сюда, копалась в бумагах у Джека на рабочем столе; там стояло стеклянное пресс-папье, а под ним – фотография обнаженной Эммы. Джек все время вспоминал, как Клаудия советовала ему от нее избавиться, понимая, что рано или поздно такие фото выйдут Джеку боком.
– Мне нужно в туалет, – сказала Люси и немедленно занырнула в тот, что в Джековой спальне. В доме было и два других, но она устремилась именно в этот.
Бывшую спальню Эммы Джек превратил в мини-спортзал, поставил там два велотренажера, беговую дорожку, тренажер для пресса, пару скамей и накидал разных гантелей. Зеркала вешать не стал, приклеил на стены любимые киноафиши (среди них пару своих). На полу лежал мат, размером в треть от тех, на каких проводят турниры по борьбе, на нем можно было растягиваться и валяться.
Джек сел на этот мат и обнял себя за колени, думая, что ему делать с Люси. Он услышал, как в туалете спустили воду, затем – шаги, затем – писк телефонной трубки. Люси надиктовывала сообщение на автоответчик, он сразу понял по тону.
– Привет, мам, это. Я в доме у Джека Бернса, совершенно голая, лежу у него в кровати. Ведь ты этого всю жизнь хотела, не так ли? Извини, что опередила тебя, но разве это так важно? Ведь папа сойдет с ума в любом случае, ему-то плевать, кого трахнет Джек, тебя или меня. В общем, люблю, целую, пока.
Джек вошел в спальню и сразу понял, что Люси не шутит. Она и правда откинула одеяло и голая улеглась у него на кровати.
– А теперь у нас с тобой будут ба-альшие неприятности, – сказала она.
– Люси, со мной все будет в порядке, неприятности ожидают только тебя, – возразил он.
Джек отправился в туалет, намереваясь вернуть Люси ее одежду, но не нашел ничего; куда она только подевала свои вещи? Грязные кроссовки с носками лежали на весах, но где все остальное? Ведь не могла же ее одежда раствориться в воздухе?
Он вернулся в спальню:
– Люси, ты немедленно выметаешься отсюда вон. Где твоя одежда?
Она пожала плечами; да, красивая девчонка в свои восемнадцать. Даже такой ниженуля, как Джек, смог вычесть 1987 из 2001 и прибавить четыре (с цифрой четыре Джек был хорошо знаком, он только и делал, что думал о четырехлетних детях). Впрочем, он даже думать не думал заниматься с ней любовью – пусть бы даже закон разрешал ему это. Тут дело в другом.
Она, видимо, из этих своенравных гадких девиц; все ногти покрашены в разные цвета, золотые волосы посверкивают в лучах солнца. На внутренней стороне бедра вытатуирован маленький лимон, «Рука Будды» на жаргоне татуировщиков, почти у самой промежности, под шортами не видно. Есть такие молодые женщины, которые больше возбуждают тебя одетыми; а главное – Джек ненавидел, когда ему выкручивают руки.
– Я дам тебе свою футболку и шорты, – сказал он. – И одену тебя сам, если ты откажешься одеваться по доброй воле. А потом вышвырну тебя вон.
– Толку! Мама уже вызвала полицию, – ответила Люси. – Она весь день сидит дома, делать ей нечего. Трубку она не берет – вдруг это папа звонит? Не беспокойся, она уже дважды прослушала мое сообщение и выдала копам твой адрес.
Джек отправился на кухню, набрал 911 и сообщил оператору, что у него в доме находится без приглашения восемнадцатилетняя девица; она спряталась у него в машине на заднем сиденье. Потом разделась догола и позвонила матери. Он сам не тронул ее и пальцем и не собирается.
– Боюсь, она не захочет одеваться; на этот случай не будете ли вы так добры обеспечить наличие в группе женщины?
Джека спросили, относится ли инцидент к категории семейных ссор. Он вообще-то знает эту девушку?
– Последний раз я ее видел четырехлетней! – заорал в трубку Джек.
Ага, значит, он ее знает, сказал оператор. Черт, и кто его за язык тянул.
– Послушайте, она считает, что из-за меня развелись ее родители. Она и ее мама – они обе одержимые, и я – объект их страсти. А отец меня ненавидит!
– Да вы со всей семьей знакомы, я гляжу, – сказал оператор.
Джек сообщил свой адрес, оператор в ответ сказал «минуточку»; выяснилось, к Джеку уже выслали бригаду. Конечно, мама Люси опередила Джека – сказала, что ее дочь насилуют.
– Это ложь!!! – заорал Джек.
– У тебя вода в туалете течет! – закричала Люси. – К черту копов, вызывай водопроводчика!
Джек повесил трубку и в ярости побежал в спальню, а оттуда в туалет. Понятно, почему унитаз все время спускает воду – Люси спрятала одежду в смывном бачке. Джек вынул мокрые тряпки и кинул их в ванну. Засовывая одежду, Люси погнула штырь, прижимавший запор к трубе, поэтому вода и течет. Ну, это несложно исправить.
Джек вернулся в спальню, Люси вертелась на кровати как угорь. Подушка на полу, простыня скручена в жгут – в общем, такое впечатление, что здесь занимались любовью как минимум шестеро.
– Не бойся, для меня это выльется максимум в милый разговор с копами, – сказал маленькой стерве Джек. – А когда тебя подвергнут медосмотру на предмет изнасилования, вот тогда ты поплачешь, я тебе гарантирую. Тогда до тебя дойдет, что все это не так смешно.
– Меня все достало! Я больше не хочу слышать, как ты расхерачил к черту мою семью! – заорала девица.
