– Знаешь, Джек, наверное, тебе лучше уйти, – сказал он.
– Именно это я и пытаюсь сделать, но мне мешают.
Дойдя до стойки Дональда, Джек приметил телефон и сразу подумал, не позвонить ли по номеру 911 и сообщить о вопиющем случае нарушения правил ухода за малолетними детьми, но не стал – не записал номеров «ауди», а вспомнить их не мог, опять эти чертовы цифры!
Профнепригодный папаша не намерен был отпускать Джека просто так; он обогнал его и преградил путь. Высокий детина, подбородок на уровне Джековых глаз. Джек ждал, когда тот его тронет. Отец Люси схватил его за плечи, Джек сделал шаг назад, тот потянул Джека на себя – а Джек не просто поддался, а поднажал сам и с силой въехал сопернику головой в губы. Удар получился не сильный, но у парня, видимо, слабые сосуды, сколько кровищи-то!
– Как только попаду домой, звоню в 911, – предупредил Джек Гвидо. – Передай Дональду.
– Дональд сказал, что ты уволен, Джек.
– Потерять такую работу – что может быть в жизни лучше! – повторил реплику собственного изобретения Джек; он уже знал, ей уготовано большое будущее.
На улице стоял Роберто с ключами от «ауди» в руках. Тут Джек вспомнил, что в кармане рубашки у него лежит парковочный талон с номерами машины; ага, значит, он таки их записал!
– Роберто, выпиши на эту тачку новый талон, – сказал Джек.
– Нет проблем, дружище, – ответил тот.
Джек пошел домой пешком. Вечер выдался отличный, только-только начало темнеть. Вообще, если ты вырос в Торонто, Мэне и Нью-Гэмпшире, для тебя каждый вечер в Лос-Анджелесе отличный.
Когда Джек вернулся, Эмма сидела за столом, с головой уйдя в работу, но услышала, как он звонит в 911.
– Что ты сделал с ребенком? – спросила она его, когда Джек повесил трубку.
– Вернул родителям.
– А что это у тебя на голове?
– Кетчуп, наверное, мы швырялись едой на кухне.
– Не вешай мне на уши лапшу, конфетка моя, это кровь! И я вижу следы от зубов.
– Это ерунда, видела бы ты губы этого подонка.
– Ха! – сказала Эмма; черт, подумал Джек, всю жизнь меня будет от этого передергивать, слишком похоже на миссис Машаду.
Они пошли в «Хама-суши», там можно поговорить о чем угодно – стоит такой чудовищный шум, тебя все равно никто не услышит. Джеку заведение нравилось, хотя именно нежный запах «помоев номер пять», как называла это Эмма, каждый вечер выгонял их на улицу.
– Ну, конфетка моя, что ты извлек из своей, увы, короткой карьеры парковщика?
– Одну, но хорошую реплику, – ответил Джек.
Эмма решила, что с официантской работой у Джека сложится в «Американ Пасифик», пляжном ресторане в Санта-Монике. Почему? Дело было не в меню и не в удачном расположении заведения, а в одежде официантов – темно-коричневые мокасины, военные брюки цвета хаки с темно-коричневым ремнем и небесно-голубые рубашки с ярко-бордовыми галстуками. Она видела их, однажды оказавшись в «Американ Пасифик» с очередным снятым юнцом.
– Конфетка моя, это вылитый Эксетер, ты там будешь свой в доску. Я даже сперла для тебя меню. Вспомни мистера Рэмзи – это еще одна возможность выйти на сцену.
Эмма имела в виду не саму работу в зале, а то, что Джек легко выучит меню наизусть. На это у Джека ушло целое утро: всех салатов, закусок и основных блюд в сумме оказалось два десятка с лишним.
Затем Джек позвонил в Торонто мистеру Рэмзи и рассказал ему, как Эмма изуродовала его рекомендацию – чтобы тот, если вдруг кто-нибудь ему позвонит, не перепутал и не раскрыл звонящему страшную тайну, что «Невеста по почте» не бистро, а пьеса (причем плохая).
– О, это лучшее бистро в городе, к нам очередь, люди записываются за месяц! – бурно подыграл мистер Рэмзи, едва не лопаясь от энтузиазма. – Джек Бернс, я знаю, ты далеко пойдешь!
Черт его знает, подумал Джек, может, и правда сделаю блестящую карьеру официанта…
Вечером Джек появился в «Американ Пасифик» (название, подумал он, больше подходит железнодорожной станции, чем ресторану). Ему сразу понравился метрдотель Карлос – Джек с ходу понял, что тот не канадец: проглядывая рекомендацию, он понимающе кивал, словно бывал в Торонто не раз и в «Невесту по почте» ходил ежедневно.
Список дежурных блюд был выведен мелом на доске у бара.
– Думаю, ты его быстренько запомнишь, – сказал Карлос.
– Я уже знаю наизусть все меню, – ответил Джек. – Не веришь?
Номер привлек внимание остальных работников – времени всего полшестого, клиентов еще нет, а аудитория для Джека уже есть. Он специально проскочил телячью отбивную с горгонзолой – пусть подумают, что я что-то забыл, – а потом в самом конце поразил всех, гордо назвав «исчезнувшее» блюдо. Разумеется, он не пропустил ни одного пункта меню. Он и одет уже был как полагается, словно заранее знал, что получит работу, – и не ошибся, успех пришел немедленно, Карлос даже не стал просить его повторить список дежурных блюд.
Это была первая Джекова проба в Лос-Анджелесе – если не считать провала у Дональда; второй и все прочие разы, правда, Джек пробовался уже на актера, а не на официанта. Он все время работал в «Американ Пасифик» и больше нигде и бросил ресторан, лишь когда получил первую роль.
Эмма устроила Джеку фотосессию у знакомого, фотографа, стоило это удовольствие о-го-го. Эмма без конца таскала Джековы фотографии с собой – в студии она постоянно сталкивалась то с агентами, то с помощниками режиссеров, рыскавшими в поисках подходящих типажей для фильмов; правда, чаще она видела действительно важных людей в дорогих ресторанах в Беверли-Хиллз и Западном Голливуде. Иногда те пытались ее соблазнить.
Один юный господин из Си-эй-эй
[14]
страсть как хотел ее трахнуть. Разумеется, в Си-эй-эй ни один агент не стал бы представлять Джека Бернса и ему подобных (мол, «они никто, и звать их никак»), но этот клялся Эмме, что заключит для Джека хороший контракт, если тот найдет работу – только бы Эмма ему дала. Джек, правда, не очень понимал, как это он найдет работу без агента.
Эмма решила извлечь выгоду из этого знакомства и однажды вечером затащила его в «Американ Пасифик», Звали похотливца Лоуренс.
– Запомни, только Лоуренс, ни в коем случае не называй меня Ларри, – сказал он Джеку, внушительно подняв бровь.
Из той встречи ничего особенного не вышло, но Лоуренс от имени Джека позвонил паре других агентов, разумеется, не из Си-эй-эй, а из того, что Лоуренс называл «списком Б» (хотя, скорее всего, имел в виду «список В» или даже «Г»).
В результате Джек поговорил с человеком, чью фамилию прочно запомнил как Ротвейлер (порода собак), хотя того звали иначе. Ротвейлер сказал, что все Джековы роли в колледже и рекомендательное письмо гроша ломаного не стоят.
