— Тут написано «Не беспокоить», дура! — заорал я на нее.
Я помог ей встать и одним рывком разодрал ее платьице горничной; брызнули во все стороны пуговицы. Она тут же впала в истерику. Я поднял ее вверх ногами и потряс. Фрэнк зашелся от восторга.
— Черные трусики! Черные трусики! — завизжал он, подпрыгивая на ходящей ходуном кровати.
— Ты уволена, — сказал я рыдающей горничной. — Куда прешься, не видишь, что ли, табличка висит: «Не беспокоить»? Совсем, что ли, мозгов нет? Короче, — сказал я ей, — ты уволена.
Я передал ее, по-прежнему вверх ногами, Рути. Сюзи сказала мне, что Рути и Стерва исполняли этот номер целый год. Это было что-то вроде танца апачей. Это было что-то вроде танца изнасилования — женщины женщиной. Рути принялась терзать Стерву на глазах у Чиппера Доува.
— Ну и что, что вы хозяева отеля! — рыдала Стерва. — Вы отвратительные люди, и я больше не буду убирать за медведем, не буду, не буду! — стонала она.
Затем она выдала потрясающий номер, изобразив конвульсию прямо под черной массой Рути: давилась, захлебывалась, бессвязно бормотала. Рути оставила ее в углу — хныкающей, свернувшейся в клубок, то и дело сотрясаемой леденящими душу спазмами.
— Надо бы вам подбирать горничных покрепче, чем эта белая шваль, — сказала мне Рути, передернув плечами. — Каждый раз, когда медведица кого-нибудь изнасилует, горничные готовы обосраться. Они просто не знают, что им с этим делать.
Когда я взглянул на Чиппера Доува, то — наконец-то! — не увидел в его взгляде прежней ледяной голубизны. Доув не сводил глаз с медведя. А Сюзи все активней и активней реагировала на ласки Фрэнни. Рути подошла к медведице и сняла с нее намордник; Сюзи тут же радостно оскалила зубы. Она была больше медведем, чем любой другой медведь; в этом единственном спектакле по Лиллиному сценарию Сюзи могла бы убедить медведя, что она медведица. Течная медведица.
Я даже не знаю, бывает ли у медведиц течка, но, как сказал бы Фрэнк, «да какая, собственно, разница».
Разница была в том, что Чиппер Доув купился. Рути начала осторожно почесывать Сюзи за ушами.
— Видишь его? Видишь его, вон того, вон там? — ласково говорила Рути.
И медведица Сюзи начала перебирать лапами и раскачиваться; она начала принюхиваться к Чипперу Доуву.
— Эй, послушай, — обратился ко мне Доув.
— Лучше не делай резких движений, — предупредил я его. — Медведи этого не любят.
Доув застыл как вкопанный. Сюзи, как будто спешить ей было совершенно некуда, стала неторопливо его обнюхивать. Фрэнк, утомленный, рухнул на кровать в спальне.
— Я дам тебе совет, — сказал Фрэнк Чипперу Доуву. — Ты научил меня трахаться с грязью, так я дам тебе совет насчет медведицы, — сказал Фрэнк.
— Эй, послушай… — вполголоса обратился ко мне Чиппер Доув.
— Главное, — сказал Фрэнк, — не дергаться. Ничему не сопротивляться. Медведи очень не любят сопротивления.
— Просто, мужик, соглашайся на все, — проворковала Рути.
Я подошел к Доуву и расстегнул его ремень; он начал было меня останавливать, но я сказал:
— Без резких движений.
Медведица Сюзи ткнулась мордой ему в пах, и в этот же момент его брюки с мягким хлопком упали на ковер.
— Советую задержать дыхание, — крикнул Фрэнк из спальни.
Настал момент появиться Лилли. И она появилась. Для Доува это выглядело так, будто она вошла из коридора, воспользовавшись собственным ключом от номера.
Мы все уставились на карлицу-медсестру. Лилли выглядела сердитой.
— Я прямо как знала, Фрэнни, ты опять за свое, — сказала Лилли своей пациентке.
Фрэнни сжалась на кушетке и повернулась ко всем нам спиной.
— Вы ей сиделка, а не мать, — огрызнулся я на Лилли.
— Ей от этого только хуже! Это ваше безумное насилие, насилие, насилие! — напустилась на меня Лилли. — Каждый раз, как у этой медведицы течка, вы затаскиваете сюда кого ни попадя и насилуете. А я одно могу сказать: мисс Берри от этого лишь хуже.
— Но это единственное, что ей нравится, — капризно заметил Фрэнк.
— И очень плохо, что ей нравятся подобные вещи, — заметила Лилли, как упрямая, но добрая сиделка, которой на самом деле и была.
— Да ну, бросьте, — сказал я. — Сегодня особый случай. Это тот, который изнасиловал ее! — крикнул я Лилли.
— Он заставил меня сношать грязную лужу! — пожаловался Фрэнк.
— Если мы сейчас сможем изнасиловать его, — упрашивал я Лилли, — даю слово, больше мы никогда и никого не будем насиловать.
— Обещания, обещания, — сказала Лилли, складывая свои маленькие ручки на маленькой груди.
— Мы обещаем! — закричал Фрэнк. — Еще только разок. Только этого, и все.
— Эрл! — проворчала Сюзи, и мне показалось, что Доув сейчас упадет замертво.
Сюзи энергично фыркала, обнюхивая чипперовский пах. Казалось, медведица говорит, что она тоже очень заинтересована именно этим.
— Пожалуйста! Пожалуйста! — закричал Доув. Сюзи сшибла его с ног и всем весом навалилась ему на грудь. Наложила свою огромную лапу, настоящую лапу, как раз на его промежность.
— Пожалуйста, — умолял Доув. — Пожалуйста, не надо! Пожалуйста!
И на этом Лиллин сценарий заканчивался. Именно в этом месте мы должны были остановиться. Ни у кого больше не оставалось ни одной реплики, кроме Лилли.
Просто Лилли должна была сказать: «Больше не будет никаких изнасилований, никаких — это окончательно». А я должен был взять Доува за шиворот и вышвырнуть в коридор.
Но Фрэнни встала с кушетки и, растолкав всех, подошла к Доуву.
— Достаточно, Сюзи, — сказала Фрэнни, и Сюзи отпустила его. — Надень штаны, Чиппер, — сказала ему Фрэнни. Он попробовал встать, но упал и снова поднялся, натягивая брюки. — А в следующий раз, когда ты снимешь брюки — все равно для кого, — сказала Фрэнни Чипперу Доуву, — я хочу, чтобы ты подумал обо мне.
— Подумал обо всех нас! — сказал Фрэнк, выходя из спальни.
— Запомни нас, — сказал я Чипперу Доуву.
— Если ты увидишь нас снова, — сказала ему Большая Рути, — лучше перейди на другую сторону. Любой из нас может убить тебя, парень, — прозаично сказала она ему.
Медведица Сюзи сняла свою медвежью голову; ей никогда больше не понадобится ее носить. Отныне медвежий костюм будет служить только для развлечения. Она посмотрела прямо в глаза Чипперу Доуву. Первоклассная истеричка номер один по кличке Стерва встала с ковра и тоже подошла поглядеть на Чиппера Доува. Она смотрела на него так, будто хотела получше его запомнить, затем пожала плечами, закурила сигарету и отвернулась.
