Гарп долго сидел с Птенчиком в машине под темными окнами ее квартиры. Он хорошо выбрал время. Колледж заканчивал семестр; Синди собиралась уехать из города. И уже заранее огорчалась, что придется сказать «прощай» любимому писателю; во всяком случае, единственному писателю, с которым она была по-настоящему знакома.
— Я уверен, следующий год будет для тебя удачным, Синди, — сказал Гарп. — И если ты вернешься, чтобы с кем-нибудь здесь повидаться, пожалуйста, загляни и к нам. Дункан будет скучать по тебе.
Девушка не отрывала взгляда от холодных огоньков на приборной доске, потом вдруг посмотрела на Гарпа — глаза несчастные, мокрые от слез, и самые пылкие чувства написаны на разгоряченном лице.
— А я буду скучать по тебе, — всхлипнула она.
— Нет-нет, — сказал Гарп. — Ни в коем случае. Не надо обо мне скучать.
— Я люблю тебя, — прошептала она и неловко уронила свою аккуратную головку ему на плечо.
— Нет, не говори так! — сказал он, не прикасаясь к ней. Пока не прикасаясь.
Тройная упаковка презервативов терпеливо гнездилась у него в кармане, свернувшись точно клубок змей.
В ее пахнущей плесенью квартирке он использовал только один из них. К его изумлению, всю мебель уже вынесли; они сдвинули ее чемоданы и устроили крайне неудобное бугорчатое ложе. Он был осторожен и не задержался ни на секунду дольше положенного, чтобы Хелен не подумала, что он потратил слишком много времени даже для чисто литературного прощания.
Мощный, вздувшийся от весеннего паводка ручей протекал по территории женского колледжа, и Гарп, распечатав два оставшихся презерватива, лихо швырнул их в воду из окна машины — вдруг какой-нибудь бдительный полицейский в кампусе видел его и уже спускается вниз по берегу, чтобы выудить из ручья вещественные доказательства! А найденные «улики» выведут его прямо к месту «преступления».
Но никто его не видел, никто ничего не нашел, никто ничего не узнал. Даже Хелен, которая уже уснула, не нашла бы ничего странного в запахе «свежего секса»; в конце концов, всего несколько часов назад он вполне законно стал источником этих ароматов. Но Гарп все-таки принял душ и совершенно чистым скользнул в свою удобную и безопасную постель, он свернулся калачиком возле Хелен, которая сонно прошептала ему что-то ласковое и машинально прижала свое стройное бедро к ноге Гарпа. Когда же он не сумел ответить на эту сонную ласку, она повернулась к нему спиной, прижавшись ягодицами к его животу, и у Гарпа перехватило горло от этого доверчивого прикосновения и от любви к жене. Он с нежностью погладил ее живот и ощутил легкую припухлость — новую долгожданную беременность Хелен.
Дункан рос здоровым и смышленым малышом. Первый роман так или иначе сделал из Гарпа того, кем, по его собственным словам, он и хотел быть. Правда, «плотское вожделение» все еще весьма тревожило молодого писателя, но ему здорово повезло, ибо его жена тоже испытывала к нему не менее сильное «плотское вожделение». И вот теперь второй ребенок станет участником их тщательно спланированного жизненного приключения. Гарп с тревогой ощупывал живот Хелен, надеясь, что дитя вдруг стукнет ножкой, подаст признак жизни. Хотя он и соглашался с женой в том, что было бы хорошо, если б родилась девочка, но все же надеялся на второго мальчика.
Почему? — думал он. Он вспоминал ту девочку в парке, и созданный им образ безъязыкой Эллен Джеймс, и трудные решения своей матери. Он чувствовал, что ему очень повезло с Хелен — у нее хватает своих амбиций, и он не может ею манипулировать. Но помнил он и шлюх с улицы Кернтнерштрассе, и Куши Перси (которая впоследствии умрет, пытаясь родить ребенка). И запах Птенчика все еще был на его теле или, по крайней мере, в его памяти, хотя он тщательно вымылся под душем, — запах ограбленного им «беззащитного» Птенчика… Синди плакала от боли под его тяжестью, прижимаясь спиной к горбатому чемодану. Голубая жилка пульсировала у нее на виске — на прозрачном виске светлокожего ребенка. И хотя язык Синди все еще был при ней, сама она была не в состоянии говорить с ним, когда он от нее уходил! Гарп не хотел иметь дочь из-за мужчин. Из-за плохих мужчин, прежде всего. Но, думал он, и из-за таких мужчин, как я сам.
8. Вторые дети, вторые романы, вторая любовь
Родился тоже мальчик, их второй сын. Братишку Дункана назвали Уолт — не Уолтер и уж тем более не Вальтер. Нет, именно Уолт — словно бобер шлепнул хвостом по воде, словно отлично был подан мяч в сквоше! Он точнехонько вписался в их жизни, так что теперь у них было два мальчика.
Гарп начал второй роман. Хелен сменила место работы: стала адъюнкт-профессором на кафедре английского языка в университете штата, расположенном неподалеку, в соседнем городке. Гарп получил возможность ходить в спортзал и играть там со своими мальчиками, а у Хелен порой появлялся какой-нибудь смышленый аспирант, с которым она отводила душу после довольно однообразных занятий со студентами младших курсов; появились у нее и интересные коллеги.
Одним из них был Харрисон Флетчер, специалист по литературе Викторианской эпохи, однако Хелен он нравился совсем по другой причине, чисто личной: он состоял в браке с писательницей. Его жену звали Элис, и она тоже работала над своим вторым романом, хотя еще так и не закончила первый. Познакомившись с ней, Гарп и Хелен дружно решили, что ее запросто можно принять за одну из джеймсианок, так упорно она хранила молчание. Харрисон, которого Гарп стал называть просто Харри, сказал, что так его никто прежде не называл, но Гарп ему нравится, а потому он не возражает против нового имени и оно ему, Харрисону, настолько по душе, словно Гарп сделал ему какой-то особый подарок. Хелен, впрочем, продолжала называть его Харрисоном, но для Гарпа он стал Харри. Харри Флетчер. Так у Гарпа появился первый друг, хотя он и чувствовал, что Харрисон предпочитает общество Хелен.
Ни Хелен, ни Гарп не знали, что им делать с Тихоней Элис, как они ее прозвали.
— Она, должно быть, накатала какой-то здоровенный талмуд, — предполагал Гарп, — и истратила на него все свои слова.
У Флетчеров был пока только один ребенок — девочка, по возрасту, увы, не подходившая ни Дункану, ни Уолту: она попадала как бы между ними. Предполагалось, что Флетчеры непременно заведут еще одного ребенка, как только Элис закончит свой второй роман.
Время от времени Гарпы и Флетчеры обедали вместе, но Флетчеры оказались людьми совершенно «некухонными», готовить ни тот, ни другая не умели, а Гарп как раз настолько увлекся кухней, что даже хлеб пек сам и на плите у него вечно что-то исходило аппетитным паром. Так что чаще всего собирались у Гарпов. Хелен и Харрисон обсуждали книги, учебный процесс и своих коллег; они также ходили вместе на ланч в университетскую столовую и — весьма подолгу! — беседовали вечерами по телефону. А с Гарпом Харри ходил на футбол, на баскетбол и на соревнования по борьбе, и три раза в неделю они играли в сквош, любимую игру Харри и единственный доступный ему вид спорта; но Гарп все равно играл с ним на равных, потому что был куда лучше подготовлен физически и постоянно занимался бегом. Ради этих встреч с Харри за сквошем Гарп подавил даже свое отвращение к мячам.
