Хелен купила им кинокамеру, и Эллен с Дунканом вместе написали сценарий и сняли фильм, где сами же и сыграли; это была история о слепом принце, чье зрение отчасти восстанавливается, когда он целует юную уборщицу. Но принц прозревает только на один глаз, потому что уборщица позволяет поцеловать ее только в одну щеку. От стеснения она никому не позволяет целовать ее в губы, потому что лишена языка. Несмотря на все помехи и компромиссы, юная пара все же вступает в брак. Эта история была изложена на экране с помощью пантомимы и титров, написанных Эллен. Самое лучшее в их фильме, как говорил впоследствии сам Дункан, его продолжительность: только семь минут.
Эллен Джеймс также очень помогала Хелен с маленькой Дженни. Вообще Эллен и Дункан были опытными няньками; а Гарп по воскресеньям брал девочку в спортзал, где, как он утверждал, она быстрее научится ходить, бегать и падать не ушибаясь, хотя Хелен и возражала против этого, говоря, что спортивные маты пропылены насквозь и там ничего не стоит подхватить любую инфекцию, а кроме того, у девочки могут искривиться ножки, если она все время будет ходить по мягкому.
— Это же все равно что ходить по болоту, — говорила Хелен.
— Ничего, — успокаивал ее Гарп, — у нас весь мир — одно сплошное болото.
С тех пор как Гарп перестал писать, постоянные разногласия возникали у него, как ни странно, лишь с Робертой Малдун, его лучшим другом. Впрочем, источником разногласий служила не сама Роберта. Когда Дженни Филдз умерла, Гарп обнаружил, что ее земельные владения поистине огромны и что Дженни, словно желая досадить сыну, назначила его единственным наследником и распорядителем всего этого сказочного богатства, а также (и это было хуже всего!) особняка для «раненых жизнью» женщин в Догз-Хэд-Харбор.
— Но почему меня? — взвыл Гарп. — Почему не тебя? — И тут же окрысился на Роберту и без того обиженную тем, что распорядителем в Догз-Хэд-Харбор назначили не ее.
— Понятия не имею. А действительно, почему тебя? — выдала себя Роберта.
— Наверное, таким образом мама надеялась приучить меня заботиться о «раненых женщинах», — предположил Гарп.
— Или просто заставить тебя думать! — раздраженно сказала Роберта. — Все-таки Дженни была отличной матерью!
— О господи! — вздохнул Гарп.
Несколько месяцев он пытался разгадать, что именно Дженни хотела сказать тем единственным предложением, в котором изложила свои намерения относительно использования ее состояния и огромного особняка на побережье:
«Я хочу оставить после себя место, куда достойные женщины смогут прийти, где они смогут собраться и просто побыть самими собой и сами по себе».
— О господи, — снова вздохнул Гарп, в очередной раз перечитав это предложение.
— Может быть, она имела в виду что-то вроде фонда? — догадалась Роберта.
— Филдз-фонд? — предположил Гарп.
— Потрясно! — пришла в восторг Роберта. — Вот именно! Специальные гранты и место, куда женщины всегда могут прийти.
— Прийти, чтобы делать что? — спросил Гарп. — И гранты — на что?
— Прийти, чтобы окончательно оправиться от невзгод или болезней, если им это необходимо, или просто чтобы побыть наедине с собой, — сказала Роберта. — А может, чтобы писать книги, если они писательницы, или картины, если они художницы.
— А может, она имела в виду убежище для матерей-одиночек? — высказал очередное предположение Гарп. — И гранты, чтобы такие женщины «могли стать на ноги», а? О господи!
— Прекрати! Веди себя серьезно, — рассердилась Роберта. — Это же действительно важно. Разве ты не понимаешь? Она хотела, чтобы именно ты понял, как необходимо заботиться о таких женщинах, чтобы именно ты принял на себя ответственность за них!
— А кто будет решать, «достойная» это женщина или нет? — спросил Гарп. — Господи, мама! — в отчаянии вскричал он. — Будь ты жива, я бы шею тебе свернул за все это дерьмо!
— Ну что ж, тебе решать, — подчеркнуто сухо заявила Роберта. — Может, это заставит тебя наконец думать.
— А как насчет тебя? — быстро спросил Гарп. — Это ведь тебя куда больше касается! Ты же всегда этим занималась, Роберта.
Роберта явно разрывалась на части. С одной стороны, она полностью разделяла желание Дженни Филдз заставить мужчин (в том числе и Гарпа) осознать, как жестоки современные законы к женщинам и как много у несчастных женщин разнообразных нужд и потребностей. С другой стороны, она понимала, что Гарп нипочем не сумеет справиться с порученным делом, тогда как уж сама-то она безусловно была бы на высоте.
— Ладно, будем все делать вместе, — сказала Роберта. — То есть основная ответственность возлагается на тебя, а я выполняю роль твоего главного советника. И всегда буду честно говорить тебе, если, на мой взгляд, ты ошибаешься.
— Роберта, — торжественно сказал Гарп, — но ты и так всегда меня предупреждала!
Роберта весьма игриво чмокнула его в губы и потрепала по плечу — сил у нее по-прежнему было хоть отбавляй, и от этой ласки Гарп даже поморщился.
— Господи, ну, кажется, все! — с облегчением вздохнул он.
— Значит, Филдз-фонд? — с энтузиазмом спросила Роберта — Вот замечательно!
Таким образом, в жизни Т.С. Гарпа сохранялись трудности, без которых он, вполне возможно, вообще утратил бы и здравомыслие, и чувство реальности. Ведь именно трудности, по сути дела, поддерживали в Гарпе жизнь, когда новая книга никак ему не давалась. Роберта Малдун и Филдз-фонд в крайнем случае обеспечат в жизни необходимые трудности.
Итак, Роберта стала администратором фонда и теперь постоянно проживала в Догз-Хэд-Харбор. Дом Дженни Филдз разом превратился в писательскую колонию, оздоровительно-восстановительный центр и — одновременно — женскую консультацию; а несколько прекрасно освещенных мансард давали достаточно света и тишины для художников. Как только женщины узнали о существовании Филдз-фонда, сразу же выстроилась очередь желающих узнать, кому в первую очередь будет оказываться поддержка. Гарпа этот вопрос тоже очень интересовал. Все претендентки писали Роберте, а она создала небольшую группу, которая называлась правлением, и его представительницы попеременно то любили Гарпа, то не любили — но всегда с ним спорили. Дважды в месяц Роберта, члены правления и вечно брюзжащий Гарп встречались и выбирали из массы претенденток очередных обитательниц дома.
В хорошую погоду они устраивались в продуваемой приятным ветерком комнате, выходившей на тенистую веранду с видом на Догз-Хэд-Харбор. Но в последнее время Гарп все чаще отказывался туда ездить.
— Живущие в этом доме привидения, — говорил он Роберте, — напоминают мне об иных временах. — И он предложил встречаться в Стиринге, в фамильном особняке Стирингов, а ныне доме тренера по борьбе; здесь Гарп чувствовал себя несколько более уютно даже в окружении этих свирепых женщин.
Он несомненно чувствовал бы себя еще более уютно, если бы встречался с ними в спортзале. Хотя даже там, и это Гарп знал отлично, Роберта Малдун заставила бы его бороться за каждый отдельный пунктик.
