И тут я вижу это.
Номер на майке.
12. Тот же, что и у меня.
— Вот объект твоей персональной опеки,
[11]
— произносит голос за моей спиной.
Это Марв. Ричи тоже подходит поближе.
— Удачи, Эд, — старается не хихикнуть он.
А я выдаю нервный смешок:
— Ага… Да вы чего? Оно ж меня раздавит! В буквальном смысле!
— Слушай, а это точно мужик? — интересуется Марв.
Я наклоняюсь и берусь за большие пальцы ног — растягивая задние мышцы бедра.
— Попробую выяснить, когда оно на меня навалится…
Как ни странно, особого волнения я не испытываю.
Болельщики начинают нетерпеливо покрикивать.
— Пошли, ребята, — говорит Мерв.
Я не ошибся, если что, — Мерв, не Марв. Мервом я назвал усатого толстяка, — а вдруг его имя совсем не Генри? Так или иначе, но приятели к нему по-другому, чем как к Мерву, не обращаются — из-за усов, я думаю.
Мы подтягиваемся и становимся плечом к плечу, голова к голове — надо набраться командного духа. Дух у нас мощный — от покрытых трехдневной щетиной морд так и разит пивом и потом. Весело щерятся рты с выбитыми в драках зубами.
— Ну, парни, — говорит Мерв. — Мы выйдем на поле и сделаем — что?
Все молчат.
— Ну?
— А я не знаю… — отзывается кто-то неуверенно.
— Мы порвем всех на тряпки!!! — взревывает Мерв, и парни, наконец-то сообразившие, что к чему, согласно кивают и одобрительно бурчат.
Ричи, впрочем, зевает. Несколько голосов подхватывают слова Мерва, но в оглушительный боевой клич наше фырканье и ругань так и не перерастают. Хотя в угрозах недостатка нет, — парни обещают порвать, растерзать и вообще выпустить кишки «Соколам».
«И это взрослые люди, — вздыхаю я про себя. — Как малые дети, прости господи».
Звучит свисток. Судья у нас, как всегда, Регги Ла Мотта — весьма популярный в округе, второго такого пьяницу днем с огнем не сыщешь. Он и на судейство-то соглашается из-за двух бутылок спиртного — на них скидываются все игроки. Бутылка от команды — такой уговор.
— Ладно, мужики! Сейчас мы пойдем и уроем их! — Придя к этому во всех отношениях замечательному компромиссному решению, парни бегут на поле.
А я быстренько подскакиваю к дереву, под которым оставил Швейцара. Пес спит, а рядом сидит мальчик и гладит его.
— Ты присмотришь за моей собакой? — спрашиваю я.
— Хорошо, — соглашается детка. — Меня зовут Джей.
— А его — Швейцар, — представляю я пса и бегу на поле, где уже строятся команды.
— Значица, так, — начинает установочную речь Регги.
Голос у него заплетается. Игра еще не началась, а он уже пьян в стельку.
Впрочем, никто не возражает.
— Будете выпендриваться, как в прошлом году, я плюну, развернусь и уйду отсюда! Ищите себе тогда другого судью!
— А как же две бутылки, Рег? — несмело интересуется кто-то. — Ты ж их не получишь!
— Засуньте свои бутылки себе в задницу! — строго отвечает судья. — Все всё поняли?
Все, похоже, поняли.
— Да, Рег, спасибо, что согласился быть судьей.
— Да, да, все понятно…
Команды выходят навстречу друг другу и обмениваются рукопожатиями. Я пожимаю руку своему противнику, — он возвышается, как осадная башня, его тень закрывает меня полностью. Я был прав. Это мужчина, но от Мими из «Дрю Керри» его не отличить.
— Удачи, — роняю я.
— Подожди чуток, — низким грудным голосом отвечает Мими.
Нет, правда, накрасить его так же, голубыми тенями во все веко, — и получится точная копия.
— Я тебя в клочья порву! — с сексуальной хрипотцой обещает мне Мими.
Ну что ж, пора начинать наши маленькие веселые игры.
«Соколы» вводят мяч в игру, вскоре я получаю передачу. И теряю мяч.
Потом снова получаю передачу.
И снова теряю мяч — огребая по полной программе от Мими, который вколачивает меня башкой в землю, нашептывая на ухо всякие нежности из серии: «Щас кишки выпущу». Ругань и оскорбления — это святое. Не зря матч называется «Ежегодный беспредел»! Болельщики тоже не отстают: орут, свистят, выкрикивают непристойности, острят и издеваются. Ну и конечно, пьют — пиво и вино, и едят — пироги и хот-доги. Еду и напитки продает каждый год один и тот же парень — выкатывает на стадион тележку, и все счастливы, в том числе и дети — для них припасены леденцы и газировка.
А «Соколы» тем временем забивают нам один за другим и уходят в серьезный отрыв.
— Да что вообще происходит?! — слышу я раздраженный голос, стоя у ворот после того, как в них влетел очередной мяч.
Это Мерв. Он исполняет долг капитана и пытается расшевелить команду.
— У нас тут футбол или балет?! Только один парень старается перехватить мяч! Эй, как там тебя?
Я вздрагиваю, понимая, что он показывает на меня.
И ошеломленно отвечаю:
— Эд. Эд Кеннеди!
— Вот! Только Эд бегает и пытается отобрать мяч,
[12]
остальные ползают! А ну шевелись!
Оправдывая характеристику, я бегаю как заведенный.
Мими гоняется за мной, выкрикивая оскорбления и угрозы. Интересно, когда ему дыхалка откажет? С таким весом и на такой жаре — как он вообще держится…
Звучит свисток, Регги объявляет перерыв. Меня в очередной раз сбили с ног, я лежу на земле. Все расходятся отдохнуть и попить пивка. Когда перерыв закончится, каждому игроку будет нелегко убедить себя выйти обратно на поле.
Место для отдыха я выбрал в теньке, рядом со Швейцаром и присматривающим за ним мальчишкой. Там-то к нам и подходит Одри — наконец-то. Она не спрашивает, почему я весь в синяках, — видимо, понимает: издержки профессии, посланник есть посланник. Поскольку фонари под глазами и работа становятся для меня неразделимы, я даже не углубляюсь в тему.
— Как ты? Нормально? — спрашивает она.
