– Паспорта я не видел, – уточнил Александр. – Тетка говорила мне, что он у нее. Давайте я так и напишу в заявлении – «со слов тетки.» и так далее, а вы уже разберетесь, как и что.
– Нам не привыкать разбираться, – не то похвастался, не то пожаловался майор. – Пишите. Ваш-то паспорт при вас?
– При мне! – Александр похлопал по левой стороне груди, где во внутреннем кармане пиджака лежал паспорт.
– Это радует, – совсем не радостным тоном сказал майор, снимая трубку с зазвонившего телефона.
Отдавая заявление, Александр поинтересовался, когда можно будет позвонить и узнать, как идут поиски.
– Отчитываться перед вами никто не станет, – объяснил майор. – Мы перед руководством отчитываемся. А если найдут, то вам позвонят, вы же номера телефонов указали. И если понадобитесь, позвонят.
У Александра сложилось впечатление, что если Еву и станут искать, то без особого энтузиазма.
– Скажите, имеет ли смысл обещать какое-то вознаграждение от себя лично за результат? – спросил он.
– Имеет, – кивнул майор. – Оформим вас по двести девяносто первой статье за дачу взятки должностному лицу. С размером вознаграждения уже определились?
– Уже передумал, – ответил Александр, досадуя на свою оплошность. – Извините.
По дороге домой Александр заехал в супермаркет. Дома заканчивался кофе, да и холодильник был пуст уже более чем наполовину. Александр предпочитал заезжать в магазины по пути, а не посвящать шопингу половину выходного дня. Так проще, удобнее, меньше расходуется времени.
На дверях магазина (по одному на каждой из створок) висели объявления, извещавшие о том, что из-за неполадок в работе терминала оплата посредством банковских карт временно невозможна.
Наличности у Александра было немного, чуть больше тысячи рублей, на все покупки явно бы не хватило. Выстояв небольшую очередь к банкомату, находившемуся справа от входа в торговый зал, Александр снял с карты пять тысяч и, не успев еще убрать деньги в бумажник, сообразил, как можно нащупать след Евы. «Элементарно, как бином Ньютона!» – говорил в таких случаях школьный математик. Для этого достаточно отследить, где Ева снимает деньги со своей карточки или где она ею расплачивается. И почему эта мысль пришла в голову только сейчас? Потому что добрая мысля обычно приходит опосля? Не иначе.
– Нателла Луарсабовна, больше некому, – сказал Александр, не замечая, что думает вслух. – Впрочем, у Андрея тоже можно узнать.
Психолог клиники «La belle Helene» Нателла Луарсабовна Мжаванадзе была очень общительным и очень гостеприимным человеком с большими разносторонними связями. В шутку говорили, что в знакомых у Нателлы Луарсабовны ходит половина Москвы. «Почему половина? – играя бровями, удивлялась Нателла Луарсабовна. – Три четверти как минимум».
Александр знал, что у Евы был счет в «Маэстро-банке». Он видел у нее в руках карточку с запоминающимся логотипом, похожим на логотип Московского метрополитена, и Ева говорила ему, что страсть к маленьким изящным кошелькам не позволяет ей таскать с собой много наличных денег.
Осталось только найти человека, работающего в «Маэстро-банке» и имеющего доступ к нужной информации. Найти и попросить помочь.
«Придется завтра вечером снова ехать в отделение, чтобы сообщить о Евиной карточке», – подумал Александр. Во время написания заявления он про банковскую карту не вспомнил, тугодум этакий. Не факт еще, что следователь, или кто там, отправит в банк запрос, но гражданская сознательность и элементарное чувство ответственности требовали приехать и уточнить информацию. Раз уж сам заварил эту кашу, то изволь ничего не утаивать.
14. Провокация
Обычно сначала где-то что-то начинает происходить, а уже потом на место событий прибывают журналисты-корреспонденты-операторы.
Сегодня все было иначе. Сначала к зданию, в котором находилась клиника «La belle Helene», подъехал белый «Транзит» с логотипом 13-го новостного канала – тройкой, наискось перечеркнутой единицей. Из «Транзита» выпорхнула коротко стриженная блондинка в дутой розовой куртке, обтягивающих розовых джинсах и розовых сапогах, а следом за ней вылез бородатый толстяк в буро-зеленом «цифровом» камуфляже с камерой на плече. Оглядевшись по сторонам, он смачно сплюнул на тротуар и спросил у розовой блондинки:
– Где люди, Лен?
– Я не Лена, а Леся! – сварливо огрызнулась блондинка. – Откуда я знаю? Нам сказали к двенадцати – мы приехали!
Она достала из кармана мобильник (тоже розовый) и с яростным остервенением начала жать на кнопки.
– Идут, мурзилки! – оповестил оператор.
Блондинка сунула телефон в карман куртки и скомандовала:
– Работаем!
Минутой позже, вооружившись микрофоном с той же перечеркнутой тройкой, она уже вещала в камеру:
– Мы ведем наш репортаж от клиники «Ля бель Элен», возле которой сегодня собрались ее бывшие клиенты, пострадавшие от врачей клиники.
Пострадавших было трое – две женщины и один мужчина. Лица у них были замотаны шарфами – у женщин яркими, у мужчины – черным, и, несмотря на погожий сухой день, все трое низко надвинули на лица капюшоны своих курток. Смотрелось логично, наверное, именно так и должны поступать люди, изувеченные недобросовестными эскулапами. Кому охота выставлять напоказ такую «красоту»?
По бокам от пострадавших переминались с ноги на ногу двое молодых парней, похожих друг на друга, как сказочные Двое из ларца – скучные вытянутые лица, черные куртки, серые костюмы, серые галстуки, черные папки в руках. Нетрудно было предположить, что это – адвокаты потерпевших.
Имелась и группа поддержки (как же без нее?) – шестеро или семеро флегматичных молодых людей и одна боевая энергичная пожилая дама с самодельными транспарантами из белого картона в руках. На транспарантах жирными черными буквами было написано что-то вроде лозунгов, от расплывчатоуниверсального: «Нет корпоративному заговору молчания!» до экспансивно-конкретного «Эти уроды изуродовали мою сестру». Энергичная пожилая дама держала по транспаранту в каждой руке, попеременно выдвигая вперед то один, на котором было написано: «Элен, верни наши деньги!», то другой с надписью «Элен, верни наше здоровье!» По уму ей полагалась еще и третья рука для транспаранта «Элен, верни нашу красоту!», но чего нет, того нет.
– Пострадав от непрофессионализма врачей клиники «Ля бель Элен», отчаявшиеся люди пришли сюда, чтобы пообщаться с руководством клиники.
Оператор снимал охранника, который наконец-то появился на крыльце и растерянно смотрел на происходящее. Оператор матерился про себя, потому что был недоволен охранником. Противный охранник вел себя не так, как требовалось для репортажа, – не кричал, не пытался разогнать собравшихся или хотя бы закрыть ладонью объектив.
– Кого охраняешь, фашист?! – задорно крикнула охраннику пожилая дама.
