– Я не аллерголог, – пожал плечами Александр. – Но думаю, что астма была следствием дискомфорта. Серьезный дискомфорт может вызывать серьезные проблемы.
– Я тоже так думаю, – кивнула Ева и продолжила рассказ: – Неприятности мои начались с того дня, когда мать вернулась домой с работы неожиданно рано (давление подскочило, начальник отпустил отлежаться) и застала меня в женской одежде, точнее – в женском белье. В гости ко мне после уроков зашла Анька, дочь главврача, и мы с ней валяли дурака. Это был не первый мой опыт переодевания. Знаешь, совсем другое впечатление, когда это делаешь на людях. В одиночку – совсем не тот кайф, но тоже приятно. У меня было несколько пар колготок, черные чулки, трусики, два бюстгальтера. Все, конечно, самого низкого качества, потому что покупалось на сэкономленные, то есть утаенные от родителей, деньги, но – свое, родное. Мы врубили на полную громкость Земфиру и не слышали, как мать открыла дверь. Она вошла в гостиную и увидела меня на диване в колготках, под которые были надеты кружевные трусики, и бюстгальтере. Я томно извивалась, передразнивая нашу историчку Марину Эдуардовну, редкостную дуру. Что потом было. Показательный расстрел с последующим повешением – это ничто по сравнению с тем, что мне пришлось пережить. Меня отхлестали по щекам прямо при Аньке. У меня отобрали все женские вещички. Мне перестали выдавать деньги на карманные расходы. Мне запретили приглашать гостей и самой ходить куда-то, кроме школы и музыкалки. Отец заикнулся было о том, что меня надо показать доктору, но мать обозвала его идиотом и сказала, что справится сама. Еще огласки, мол, не хватало – отец завуч в школе, мать – бухгалтер на авиационном заводе, а сын гей. Я пытался объяснить, что я не гей, что со мной что-то другое, но меня никто не слушал. Где логика? Геям положено дружить с мальчиками, а не с девочками! Я тогда о сексе толком и не думала, мне было просто приятно общаться с девочками и ощущать себя такой, как они.
Транссексуалов принято делить на три типа – гетеросексуалы, бисексуалы и асексуалы. Асексуалы, то есть те, кто вообще не испытывает полового влечения, тоже меняют пол, вернее – приводят свое тело в соответствие с самоощущением. Мужчина может не испытывать влечения ни к женщинам, ни к мужчинам, но в то же время он может испытывать возбуждение, воодушевление, душевный подъем, удовлетворение и прочие позитивные эмоции, представляя себя женщиной. Ношение женской одежды доставляет определенное удовольствие, но полностью проблему не решает – нужно еще и женское тело под женской одеждой. И наоборот, женщина может просто хотеть быть мужчиной, не привязывая это желание к сексу вообще. Для полного счастья ей достаточно быть мужчиной, идея первична, секс вторичен.
– К семнадцати годам я определилась окончательно. Поняла, что чем раньше я исправлю ошибку природы, тем для меня будет лучше. Знал бы кто, как я ненавидела свое тело со всеми его первичными и вторичными половыми признаками! Смотрела на себя с ужасным отвращением, когда брилась, меня тошнило. А тут еще физиология начала брать свое, и мне начали сниться эротические сны, в которых я была мужчиной. Да такие яркие, что в конце сна наступала разрядка. Я просыпалась и бросалась под душ – смывать с себя сперму, сон, все это ненужное мужское. Пора было действовать, потому что жить так я не могла, иногда такая тоска накатывала, что впору было руки на себя наложить. Я выбрала подходящий, как мне показалось момент, и поговорила с родителями. Поговорила раз, другой, третий. После третьего раза не просто ушла из дома, а выписалась с концами, чтобы не иметь с ними ничего общего… Одна из моих подруг снимала комнату в Москве, на Коломенской. Ей хотелось сэкономить на съеме жилья, а мне было негде жить. Я поселилась у нее, нашла работу, сначала подвизалась на промоакциях, потом устроилась ассистентом в одну компашку, производящую сериалы… «Ассистент» означало курьера, секретаря и грузчика в одном флаконе, но платили там хорошо. Для меня было очень важно иметь что откладывать, потому что я копила деньги на превращение в женщину..
– А в армию тебя не взяли из-за астмы? – уточнил Александр.
– Да. Потом я же выписалась от родителей к черту на рога, куда смогла, в чисто виртуальный «резиновый» дом, то есть не дом, а адрес для прописки во Владимирской области. Так что даже если бы я была годной к строевой службе, меня все равно бы не смогли найти. Итак, я каждый месяц откладывала что-то на операции, отказывая себе во всем, кроме самого необходимого, но сбережения мои росли столь медленно, что раньше, чем в тридцать лет, нечего было и надеяться. Если не в тридцать пять. Мне хотелось получить образование, я мечтала и мечтаю стать дизайнером, но я понимала, что не смогу этого сделать, пока не стану полноценной женщиной. Учеба помешала бы зарабатывать и откладывать. Без высшего образования я еще могла обойтись. Но обидно было, абстрактно обидно, на судьбу, на то, что я родилась не в своем теле. Это не объяснить, это надо испытать, пожить с этим, пережить.
– Могу только представить, – сказал Александр, преисполнившись состраданием. – Хорошо, что уже все позади.
– Да уж! – как-то не очень радостно согласилась Ева. – Карма моя такова, что, вырвавшись из одной беды, я тут же угодила в другую. Зажив самостоятельно, я не считала необходимым скрывать свою сущность. Одевалась как женщина, представлялась Евой и только в каких-нибудь государственных учреждениях вспоминала, что я – Эрнест Витальевич Ушарцев. Одна знакомая сказала, что знает человека, который сможет мне помочь, и свела меня с ним. Человек оказался весьма милым дядечкой, весь такой котофеистый, улыбчивый, ласковый. Пообещал мне не только деньги, но и организацию всего процесса, причем за границей, а я в обмен на это должна была отработать несколько лет на панели, отдавая ему большую часть заработка. Такое вот взаимовыгодное сотрудничество. «Три-четыре года, не больше», – сказал Котофей. Мягко стелил. Его предложение меня немного озадачило, но, подумав, я согласилась с тем, что так, наверное, будет лучше. Возможно, мне просто хотелось поскорее стать полноценной женщиной, и это желание затмевало все остальное. «Ну и чего плохого в проституции? – решила я. – Стану настоящей женщиной, опыта наберусь.»
Ева немного помолчала и повторила:
– Женщиной стала, опыта набралась, а что дальше? Иногда мне кажется, что я так и подохну здесь, на углу Сукхумвит-роуд и Сои-четыре. Я стала полноценной женщиной, но превратилась в рабыню. Иногда я думаю, что лучше бы было продолжать копить деньги. Короткий путь не всегда самый хороший.
Александр слушал молча. «Rat nach Tat kommt zu spat», – гласит немецкая поговорка. Поздно советовать, когда дело уже сделано. И снявши голову, нет смысла плакать по волосам.
7. ДВА СЮРПРИЗА
Другая бы неожиданно появилась на пороге – вот она я, приехала! – но Августа была не из тех, кто сваливается как снег на голову. Даже если хочет сделать сюрприз. В половине двенадцатого Александра отвлек от позднего завтрака (еще немного – и это уже был бы обед) телефонный звонок.
– Привет! – услышал он. – Не помешала?
– Как можно! – возмутился Александр, забыв о недоеденной яичнице. – Всегда рад!..
