– Вы с детства мечтали стать пластическим хирургом?
– С выбором специальности я определился не сразу, но стать врачом собирался с детства.
– Почему вы выбрали именно пластическую хирургию?
– Потому что она мне нравится. Это как любовь – выбираешь то, что нравится, или того, кто нравится. Все профессии хороши, но среди них есть одна-единственная, которая твоя.
– Что самое сложное в вашей работе?
– Принимать правильные решения.
– Что самое приятное в вашей работе?
– Результат. Когда ты видишь, что натворил, и радуешься этому.
– А что самое неприятное?
– Говорить пациентам «нет» или «это невозможно».
– Часто приходится говорить такое?
– К счастью, нет. Но хотелось бы вообще не говорить. За каждым «нет» стоит чье-то нереализованное желание, чья-то боль.
– Вот вы употребили слово «боль». А ведь на самом деле вы не лечите болезни, а устраняете какие-то внешние дефекты, с которыми можно спокойно жить. Значит, не так уж и страшно сказать «нет». Это же не приговор. Или я ошибаюсь?
– Дефект внешности – это дискомфорт. Иногда этот дискомфорт настолько силен, что люди начинают всерьез задумываться о суициде. Говорить пациенту «нет» всегда больно.
– Даже если он хочет сделать операцию, с которой вы не согласны?
– Если я с чем-то не согласен, то я объясняю причины, и пациенты со мной соглашаются. Главное – найти правильные слова и доходчиво объяснить. «Нет» я говорю, когда не могу что-то сделать, не имею такой возможности. Должен бы, а не могу. Хотел бы, а не могу. К сожалению, возможности медицины, и пластической хирургии в частности, пока не безграничны.
– Бытует такое мнение, что у пластических хирургов легкая работа, потому что их пациенты не умирают. Как вы прокомментируете это утверждение?
– Со стороны почти все кажется легким и простым. Я бы не назвал свою работу легкой. Что же касается того, что «пациенты не умирают», это, увы, далеко не так. Любая операция несет в себе определенный риск.
– Вы предупреждаете своих пациентов о возможных последствиях и осложнениях?
– Всегда. Это моя обязанность.
– Но они все равно соглашаются на операцию. Почему?
– Потому что хотят быть красивыми. Потому что доверяют врачам.
– А как быть, если пациент не доверяет врачу?
– Искать другого врача. Такого, которому можно доверять. Я часто повторяю, что сотрудничество без доверия невозможно. Я должен знать, что пациент мне доверяет, что он искренен со мной.
– Для чего нужна эта искренность? Она создает определенный настрой, комфорт?
– Искренность в первую очередь нужна для понимания мотивов, побуждающих человека к операции. Не зная мотивов, я не возьмусь за операцию, потому что не буду отдавать себе отчета в том, смогу ли я достичь нужного результата. Возможно, игра не стоит свеч. Возможно, пластическая операция нужна не сама по себе, а является некоей сублимаций, имитацией каких-то жизненных перемен… А иногда я вижу, что внятного мотива не существует, что человек не совсем адекватно воспринимает действительность… прошу прощения, это я совсем не в ту степь, как говорится.
– Нет-нет, очень даже в ту. Если я правильно вас поняла, то человек, который пришел к вам с деньгами и готов заплатить за операцию, тем не менее должен объяснить вам, зачем он на эту операцию идет, зачем она ему нужна. Простите мне такое сравнение, но когда я делаю дома ремонт, я высказываю мастерам свои пожелания, без мотивов…
– Я понял вашу мысль. С ремонтом – проще, в крайнем случае можно перекрасить стены или заменить плитку на паркет. С внешностью сложнее, человеческий организм, он такой непростой… И – результат, я уже говорил, что я должен знать мотивы, чтобы оценить как необходимость операции вообще и возможность достижения желаемого результата, так и адекватность пациента. Образно говоря, с желанием сделать ринопластику могут обратиться разные люди. К примеру, молодая актриса хочет сделать операцию, потому что крупный нос снижает ее профессиональную востребованность и является существенным препятствием для карьеры. Мотив ясный, обоснованный. Другой пример – женщина, давно состоящая в браке, замечает, что муж к ней охладел, и хочет изменить форму носа, чтобы стать более привлекательной и сохранить семью. Форму носа я изменить могу, но я не могу гарантировать, что ринопластика поможет сохранить семью. Я постараюсь объяснить это, попрошу не торопиться, еще раз как следует все обдумать. Возможно, в этом случае понадобится консультация психолога, возможно, даже и не одна. Если же взять и прооперировать, не вникая в нюансы, то есть – в мотивы, то можно получить в итоге негатив вместо позитива. Сначала надо подумать, а потом уже делать. Третий пример, и поверьте, я его не выдумал – приходит женщина и говорит: «Что-то мне скучно стало, доктор, давайте, что ли, нос мой из прямого сделаем курносым». В таком случае я попробую разговорить человека, наладить контакт, докопаться до истинных побуждений, но если я пойму, что человек идет на операцию «от нечего делать», то я ее делать не стану.
– И позволите клиенту уйти к менее разборчивым конкурентам, которые не станут задавать лишних вопросов?
– Да, позволю.
– Но вы только что сказали, что не любите говорить пациентам «нет».
– Не люблю, но приходится. И потом, я главным образом имел в виду те случаи, когда надо бы сделать, а нет возможности. Это же разные вещи.
– Если пациент колеблется, сомневается и не знает, с чего бы ему начать, с какой именно операции, вы можете что-то посоветовать?
– Да, конечно. В таких случаях единственно верный совет – подумать еще. Другое дело, если пациент знает, чего он хочет, но надо определиться с методикой. Тогда я советую наиболее подходящую.
– Наиболее быструю?
– Наиболее безопасную и результативную. Быстро – еще не означает хорошо. Можно поспешить и вместо того, чтобы удивить окружающих, насмешить их.
– Влекут ли за собой изменения внешности какие-то внутренние перемены?
– Да, конечно. Человек внешне меняется к лучшему, начинает чувствовать себя комфортнее, добреет, начинает иначе смотреть на жизнь. Все взаимосвязано.
– Александр, а вы можете привести примеры того, как после сделанной вами операции у человека круто поменялась жизнь? Примеры того, как вы изменили чью-то жизнь к лучшему. Реально изменили.
– Я не хочу приводить примеры. Даже если не называть имен, человек может прочесть это интервью, узнать себя, и ему может стать неприятно… Давайте говорить обо мне, о моей профессии, о моих коллегах, но не о моих пациентах. Тем более что жизнь меняю не я, а сам человек. Изменения во внешности придают уверенности в себе, стимулируют, побуждают к каким-то действиям, достижениям, свершениям. Я всего лишь делаю свое дело.
