– Заходь! – пригласил он Александра. – О, да ты не с пустыми руками!
Вообще-то у них было заведено ходить друг к другу в гости не с пустыми руками, но Андрей каждый раз изображал удивление по этому поводу.
– Живем! – сказал он, забирая пакет с бутылками. – У меня есть хамон, ветчина и сало. Интересно, сало пойдет под вино? Настоящее, домашнее, Нинка привезла.
Нинка или, если повежливее – Нина, была у Андрея кем-то вроде домоправительницы или экономки, хотя он чаще всего называл ее домомучительницей. Почему? Да потому что вечно принуждает к порядку, да еще и ворчит.
– Сало под вино? – Александру это сочетание показалось неаппетитным. – Навряд ли. А сыра у тебя нет?
– Обижаешь! – надул щеки Андрей. – Какой хочешь – брынзу…
– Брынзу, – выбрал Александр. – Под красное вино нет ничего лучше брынзы.
– Под арбуз тоже. – Андрей перехватил удивленный взгляд Александра и пояснил: – Арбуз с брынзой – это неожиданно вкусно. Сам не знал, пока армяне не научили. И варенье из баклажанов тоже вкусно.
Андрей считал себя гурманом и знатоком различных национальных кухонь. Практический опыт благодаря частым командировкам у него был огромный. Иногда он пытался «блеснуть кулинарным талантом» дома, но, к сожалению, кулинар из него был никудышный. «Это ж надо так про́дукты испортить, – сокрушалась Нина, – пробуя Андрееву стряпню, перед тем как отправить ее в унитаз. – И плиту в придачу загадить…»
Неизвестное доселе вино, принесенное Александром, оказалось хорошим. Терпкий насыщенный вкус с едва уловимыми ягодными нотками, ничего сверхъестественного, но в целом приятно, даже душевно. Дегустация была обставлена по всем правилам – салфетка на горлышке, правильные пузатенькие бокалы на ножках, пробка на хромированном металлическом блюдечке. Александр сомневался насчет того, что надо делать с пробкой – созерцать и восхищаться или нюхать и восхищаться, поэтому вообще не обращал на нее внимания.
– Есть простейший метод определения качества напитков, – сказал Андрей, любуясь винными «ножками» на стенке бокала. – Любых. Если напиток не очень хорош, то его тянет выпить залпом, а все вкусное хочется смаковать мелкими глотками.
– А невкусное, соответственно, выплюнуть, – добавил Александр и отпил из бокала.
– Респектабельное вино, в смысле – респект виноделу. Под такое вино разговор пойдет легко, и ты выболтаешь мне все профессиональные тайны.
– Не надейся, – осадил прыткого приятеля Александр. – В крайнем случае я навру тебе с три короба. Но профессиональных тайн не выдам, у нас с этим очень строго.
Андрей выразительно чиркнул себя пальцем по горлу.
– Типа того, – подтвердил Александр. – У тех, кого «выставили» из профессии, шансов на возвращение практически нет.
– А за что выставляют из профессии? – сразу же спросил Андрей. – Один-два интересных примера, без имен, разумеется. Но с деталями. Наверное, в первую очередь выставляют тех, кто связан с криминалом, кто меняет лица преступникам, чтобы те могли жить, не опасаясь преследования?
– Откуда мне знать истинные мотивы, толкнувшие пациента на операцию? В душу ведь не заглянешь.
– Я имею в виду – подпольные операции, – уточнил Андрей. – Тайные, без оформления документации и прочих формальностей.
– За это уже не выставляют из профессии, а сажают, – усмехнулся Александр. – И про такие операции я ничего рассказать не могу. Сам не делаю ничего подпольного, а коллеги подобными интимностями не делятся.
– Давай тогда про другое, про то, что знаешь. За что пластический хирург может быть изгнан из профессии?
– В первую очередь – за непрофессионализм. Вот в прошлом году одна уважаемая клиника избавилась от доктора, который сделал подряд несколько неудачных операций…
– Саш, это банально и скучно, – поморщился Андрей. – Всем и так ясно, что врачей-бракоделов надо гнать поганой метлой. Ты мне что-нибудь такое расскажи, нестандартное. Лучше всего – с элементами романтики.
– Романтики, говоришь? – Александр поставил бокал на сервировочный столик на колесах, который служил Андрею и рабочим, и обеденным столом – удобно же, двигай куда хочешь, и полочки есть. – Тогда слушай. Был в одной клинике профессор, старый и умный. И была у него жена, молодая и красивая. Она ему обеды горячие на работу привозила, потому что у профессора была язва и фастфудом он питаться не мог. А в той клинике работал молодой доктор, красавец, умница, руки золотые. И положил тот доктор глаз на профессорскую жену…
– Сдается мне, что ты врешь, – перебил Андрей. – Какие-то былинно-сказочные мотивы зазвучали.
– Тебе не угодишь! – рассмеялся Александр. – Сам же просил, чтоб с элементами романтики.
– Сказки сочинять я и сам умею. Ладно, проехали. Скажи мне, пожалуйста, а трудно ли стать пластическим хирургом?
– Платная ординатура по пластической хирургии стоит двести пятьдесят тысяч рублей в год. Полмиллиона за два года. Для поступления желательно иметь первичную хирургическую специализацию, то есть пройти интернатуру или ординатуру по общей хирургии. «Желательно» надо понимать как «обязательно», потому что сначала надо освоить хирургию вообще, а потом уже углубляться в узкие специальности.
– А есть бесплатная ординатура?
– Очень мало бюджетных мест в ординатуре, потому что потребность в кадрах значительно меньше предложения. Да и ординатуру по нашим законам только один раз можно пройти за счет государства. А поскольку подавляющее большинство приходит в пластическую хирургию после ординатуры по общей хирургии или, скажем, отоларингологии…
– Понятно, – перебил Андрей. – А сложно ли овладеть ремеслом, так сказать? Освоить, научиться…
– Это сложнее всего. Как учатся хирурги? Никто же из опытных врачей не отдаст новичку «свою» операцию. Мало ли что, а ты отвечай. Максимум – разрешат ассистировать, но, стоя на подхвате, всему не научишься. Хирурги набивают руку на дежурствах в скоропомощных больницах, где вечный аврал и каждый человек на счету. Там широкий простор для практики. А в пластической хирургии все операции плановые, авралов нет, рук всегда хватает. Пока ты не докажешь, что ты умеешь…
– Тебя к операционному столу не подпустят, – подхватил Андрей. – А как научиться?
– В этом-то весь вопрос.
– А как учился ты? Поделись личным опытом.
– Ну… сначала на трупах, это уже при наличии общехирургического опыта. Отрабатывал операцию до совершенства, потом набивался в ассистенты к кому-то из корифеев и по ходу дела выполнял отдельные манипуляции. Через энное количество раз мне доверяли что-то серьезное, дальше – больше. Кто хочет научиться, тот всегда найдет способ.
– То есть это долгий и нудный процесс?
– Долгий и интересный, – поправил Александр. – Если учеба кажется нудной, то надо учиться чему-то другому. Учиться надо азартно, бодро, жадно…
