Александр еще раз поблагодарил Сусанну Максудовну и заверил ее в том, что способен самостоятельно решить свои проблемы, но в случае чего, конечно же, обратится, хотя и уверен, что до этого дело не дойдет.
Поиск в Сети, запущенный по фамилии Резниченко, не дал ничего.
На следующий день прозвучал третий звонок. В девять вечера. Александр, задержавшийся в клинике, только-только пришел домой.
– Александр-р Михайлович? Здр-равствуйте! Это Маша Остапчук, помните, вы мне мор-рду подтягивали… – затараторил в трубке бодрый женский голос.
Маша Остапчук работала где-то на телевидении. То ли занималась кастингом, то ли рекламой, этих деталей Александр уже не помнил. Но по своеобразному грассированию узнал Машу еще до того, как она представилась. Пациентки, работа с которыми заканчивалась, удалялись из памяти телефона, чтобы удобнее было пользоваться контактами.
– Подумать только, вчера мне звонил какой-то хр-рен из вашего министер-рства и дое…ался до меня с вопросами о вашей пер-рсоне. Спр-рашивал, не было ли у меня с вами каких пр-роблем и вообще. Что за хр-рень?
– Не знаю, Мария Витальевна, – соврал Александр. – Может, просто какая-нибудь чиновная затея, типа опроса.
– Типа опр-роса? – переспросила собеседница. – Пр-рикольно. Не думала, что вы все под колпаком у Мюллер-ра. Надо девчонкам подбр-росить эту тему, пусть пор-резвятся…
«Они что, всех подряд обзванивают? – подумал Александр, попрощавшись с пациенткой. – Не нарыли ничего компрометирующего при проверке и решили зайти с другого боку. Не мытьем, так сказать, а катаньем? Чудеса в решете или «хрень», как выражается Маша. Однако…»
Однако ситуация складывалась забавная, а если быть честным, то настораживающая и непонятная. Непонятно, чем все это закончится, непонятно, как быть, непонятно, какие меры нужно предпринять, но то, что это ничем хорошим не закончится, уже было ясно. Двое из бывших пациенток позвонили, а сколько не позвонили. А если кто-то в глубине души остался недоволен и сейчас решит свести счеты? Любую жалобу можно рассматривать тремя способами – объективно, субъективно со знаком «плюс», то есть трактуя и подгоняя в пользу того, на кого жалуются, и субъективно со знаком «минус». И если, образно говоря, цепляться не к каждому слову, а к каждой букве, то можно хорошо потрепать человеку нервы и серьезно запятнать его репутацию. «Доктор Берг? – подумают потенциальные клиенты. – Ах, это тот, про которого говорили, что он…» Слухами земля полнится, не обязательно в газетах печатать.
И ведь не позвонишь в министерство и не спросишь: «Люди, чего вам надо? Зачем вы ко мне прицепились?» Глупо. И сидеть сложа руки тоже, наверное, глупо, надо что-то делать, раз уже обозначились такие угрожающие тенденции.
Относительно новых встреч с Борисом Антоновичем интуиция высказывалась однозначно – не надо. Александр привык доверять интуиции, да и вообще как-то не тянуло общаться с неприятным человеком.
А что еще?
А ничего – сиди и жди, но сидеть и ждать уже не хотелось. «Надо бы осторожно прощупать почву, – подумал Александр. – Навести справки, попытаться собрать какую-то информацию, которая прояснит дело. Да, пожалуй, именно этим и надо заняться, тем более что больше ничего я сделать не смогу. И начинать надо с Валерианыча. Завтра же и начну…»
На сон грядущий Александр читал «Замок» Кафки. Самое подходящее чтение для человека, попавшего в абсурдную ситуацию, для человека, не понимающего, в чем он провинился и какие неприятности его ждут. Но чувствующего, что ждут.
Геннадий Валерианович поддержал подозрения Александра в отношении Бориса Антоновича и посоветовал «сидеть и не рыпаться».
– Я сразу же понял, что с комиссией этой что-то не так, уж больно «узконаправленными» они были – интересовались только качеством лечения и больше ничем. Обычно проверяющие ведут себя иначе, закидывают свои сети широко, чтобы улов был побогаче. Ну а когда Лариса мне сказала, чьи истории они затребовали, я понял, что это, так сказать, персональный, точечный удар.
– Странно, что вы мне ничего не сказали, – свой укор Александр облек в форму мысли, высказанной вслух.
– А чего говорить? – вроде как искренне удивился Геннадий Валерианович, даже плечами пожал. – Ушли они молча, оргвыводов не делали, ну и слава богу. Я подумал, что пронесло, у нас ведь во всем порядок…
В клинике «La belle Hélène» с организацией работы и ведением документов дело обстояло хорошо. Не идеально, но очень близко к тому, и принцип «при желании всегда можно найти, к чему прицепиться» здесь не срабатывал. Если все сделано правильно и правильно записано, то к чему цепляться? Вменяемые сотрудники добросовестно выполняют свои обязательства и должным образом отражают это в документах. Это в городской сети всегда найдется, к чему прицепиться, потому что пофигизма и нарушений хоть отбавляй, а в «La belle Hélène» все в порядке.
– …а оно видишь как обернулось. Землю носом роют… Александр Михайлович, а у вас в министерстве завязок нет?
– Откуда? – улыбнулся Александр.
– Я попробую осторожно навести справки…
– Спасибо, Геннадий Валерианович, но это вряд ли уместно, – решительно отказался Александр.
– Почему?
– Вы руководите клиникой, в которой я работаю. Ваш интерес может быть истолкован превратно. Там могут решить, что вы опасаетесь каких-то проблем или слишком во мне заинтересованы.
– Ну-у… – протянул Геннадий Валерианович, – в какой-то мере я в вас действительно заинтересован. И как руководитель клиники, в которой вы работаете, я обязан думать о последствиях…
– Вот этого как раз и не надо афишировать, чтобы у кого-то там не появился соблазн отыграться не только на мне, но и на всей клинике сразу.
– Не появится, – уверенно сказал Геннадий Валерианович. – У них свой расчет. Если наехать на клинику, то и Борису Антоновичу придется несладко. Баш на баш, око за око, зуб за зуб. Может завариться такая каша, что он сам не рад будет. Я далеко не мальчик-одуванчик…
«Это уж точно», – улыбнулся про себя Александр, глядя на лысую голову босса.
– …и компаньоны мои тоже не из тех, кто позволяет безнаказанно ставить себе палки в колеса. И вообще – худой мир лучше доброй ссоры, к тому же Бориса Антоновича задели за живое вы, а не я. Поэтому справки я могу наводить безбоязненно. А вы знайте, что наши с вами отношения от каких-то там Борисантонычей не зависят, мы как работали, так и будем работать. Я своим умом живу, а не министерским.
Чувствовалось, что Геннадий Валерианович говорит искренне. От его слов у Александра потеплело на душе. Такие слова всегда приятно слышать, а когда кто-то где-то под тебя подкапывается – приятнее вдвойне. Или даже втройне. Короче говоря – очень приятно.
– Они вообще-то сильно рискуют, – продолжил босс. – Вы же приезжали по поводу Алецкой, а ей покровительствует Соймонов… Как там, кстати, наша Вероника Николаевна?
