Неспособность (или пониженная способность) к сопереживанию — далеко не эквивалент неспособности к любви. Любовь — это сильное чувство к другому человеку, зачастую отрицающее логику.
Рози не прошла отбор по проекту «Жена» сразу по нескольким критериям, включая главный — курение. Мои чувства к ней не поддавались логике. Мне было плевать на Мэрил Стрип. Но я был влюблен в Рози.
Надо было действовать быстро. И не потому, что я рассчитывал на ближайшее будущее, в котором наши отношения с Рози изменятся к лучшему. Просто мне уже сейчас требовался мой пиджак. Надеюсь, он все еще валяется в мусорном баке, куда я его выбросил накануне. Хорошо, что я уснул, не раздеваясь: не надо было тратить время на сборы.
По-прежнему шел дождь, когда я добрался до помойки. Там я успел увидеть лишь мусоровоз, уминающий в себя содержимое вчерашнего контейнера. На этот счет у меня был запасной план, но он требовал много времени. Я развернул велосипед в сторону дома и пересек дорогу. У дверей магазина, под навесом, крепко спал бродяга. В моем пиджаке. Я осторожно залез во внутренний карман и достал конверт и мобильник. Усаживаясь на велосипед, я увидел, что за мной с противоположной стороны улицы наблюдает парочка. Мужчина бросился в мою сторону, но женщина удержала его. Она звонила по своему сотовому.
Было семь часов сорок восемь минут, когда я подъехал к университету. Полицейская машина вырулила из-за угла мне навстречу, притормозила, проезжая мимо, и посигналила, чтобы я остановился. До меня дошло, что все это, вероятно, связано с «кражей» у бомжа. Я быстро свернул на велосипедную дорожку, где меня не мог преследовать автомобиль, и рванул к зданию факультета генетики.
Когда я открыл незапертую дверь своего кабинета, мне стало ясно, что у меня побывали с визитом — и я даже знал, кто именно. На моем столе лежали красные розы. И папка с проектом «Отец», которую взяли с полки в шкафу. Тут же был список кандидатов на отцовство и описание образцов. Рози оставила записку.
Дон, прости меня за все. Но я знаю, кто этот человек с салфетки. Я рассказала отцу. Наверное, не стоило этого делать, но я была очень расстроена. Я пыталась дозвониться тебе. Еще раз прости. Рози.
Между Еще раз прости и Рози уместилось много зачеркнутых слов. Катастрофа! Надо срочно предупредить Джина.
В его расписании значился деловой завтрак в университетском клубе. Я заглянул в аспирантскую: Стефан на месте, Рози не было. Заметив мое волнение, Стефан последовал за мной.
Мы дошли до клуба и увидели Джина за одним столиком с нашим деканом. Но за другим столиком сидела Рози — с Клодией. Рози выглядела очень подавленной. Я догадался, что она могла поделиться с Клодией новостью о Джине, еще толком не узнав результаты ДНК-теста. Проект «Отец» заканчивался полным фиаско.
Но я пришел в клуб совсем с другой целью. Мне не терпелось поделиться своим открытием. Все остальное можно было решить потом.
Я подбежал к столику Рози — мокрый от дождя, поскольку так и не успел вытереться. Увидев меня, Рози, похоже, удивилась.
— Я допустил невероятную ошибку. Даже не могу поверить, что мог быть таким болваном. Просто нелепость! — Я решил обойтись без формальностей. Клодия подавала мне знаки «остановись!», но я не обращал внимания. — Ты не прошла практически ни по одному параметру проекта «Жена». Ты неорганизованная, математически безграмотная, у тебя нелепые требования к еде. Немыслимо. Я всерьез думал о том, чтобы разделить свою жизнь с курящей женщиной.
Выражение лица Рози было слишком сложным для прочтения, но в нем явно сочетались и грусть, и злость, и удивление.
— Но ты довольно быстро передумал, — сказала она.
Клодия уже отчаянно махала мне, призывая заткнуться. Но я шел по собственному плану.
— Я не передумал. В этом-то все и дело! Я хочу провести с тобой остаток жизни, хотя это в высшей степени иррационально. Плюс ко всему у тебя короткие мочки ушей. С точки зрения социологии и генетики я не должен испытывать влечение к тебе. Единственный логический вывод состоит в том, что я тебя люблю.
Клодия встала из-за стола и силой усадила меня на свой стул.
— Выходит, ты не сдаешься? — сказала Рози.
— Я тебя раздражаю своей настойчивостью?
— Нет, — сказала Рози. — Я поражена твоей храбростью. С тобой мне очень весело, ты самый остроумный из всех, кого я знаю, ты столько всего для меня сделал. Казалось бы, чего еще желать. Но мне страшно, потому что…
Она замолчала, но я знал, о чем она думает. И закончил фразу за нее:
— Потому что я сдвинутый. Что ж, вполне ожидаемо. Я знаю, о чем ты, — ведь я сам считаю сдвинутыми всех остальных.
Рози расхохоталась.
Я попытался объяснить:
— Разве это не странно — плакать из-за вымышленных персонажей?
— Ты смог бы жить со мной, проливающей слезы в кино? — спросила Рози.
— Конечно, — ответил я. — В конце концов, это ведь тоже вариант нормы.
До меня вдруг дошел смысл ее слов.
— Ты хочешь жить со мной?
Рози улыбнулась.
— Ты вчера оставил это на столе, — сказала она и достала из сумки коробочку с кольцом.
Я понял, что Рози пересмотрела свое вчерашнее решение и теперь поворачивает время вспять — чтобы я мог осуществить свой первоначальный план, но в других декорациях. Я вытащил кольцо. Она протянула мне палец. Я надел кольцо на палец, и оно подошло. Невероятное облегчение.
И тут я услышал аплодисменты. Они были так месту в этот момент. Если бы мы играли романтическую комедию, то это была бы финальная сцена. Но все происходило наяву. На нас смотрели все, кто был в столовой университетского клуба. Я решил не отступать от традиционного хэппи-энда и поцеловал Рози. Поцелуй оказался еще приятнее, чем в прошлый раз.
— И не подводи меня, — сказала Рози. — Я хочу безумий в режиме нон-стоп.
В компании администратора клуба в зал вошел Фил с пластырем на носу. Следом за ними шли двое полицейских. Администратор указала Филу на Джина.
— У-у-у-у, — вырвалось у Рози.
Фил направился к Джину, который предусмотрительно встал со стула. Последовал короткий разговор, после чего Фил одним ударом в челюсть вырубил Джина. Полиция вырвалась на авансцену и скрутила Фила, который, собственно, и не сопротивлялся. Клодия бросилась к Джину, тот медленно поднимался с пола. Похоже, обошлось без серьезных увечий. Я подумал, что в романтической традиции нападение Фила на Джина было совершенно оправданным — если предположить, что тот действительно соблазнил мать Рози, которая в то время была девушкой Фила.
Однако не факт, что во всем был виноват Джин. С другой стороны, многие мужчины были бы вправе дать ему по морде. В этом смысле Фил воздавал романтическую справедливость от их имени. Джин, должно быть, тоже понял, в чем дело, — поскольку заверил полицейских, что все в порядке.
