В конце концов я оставил выбор за Рози. И она предпочла шарф, который нам показали первым.
— У меня такое чувство, будто я украла час твоей жизни, — сказала Рози, выходя из магазина.
— Нет-нет, — возразил я. — Это было так увлекательно.
— Ну, если тебе еще захочется развлечься в том же духе, могу предложить то же самое с парой «Маноло Бланик». — По слову «пара» я догадался, что она имеет в виду туфли.
— А у нас есть время? — Мы уже исчерпали лимит, отведенный на визит в отель.
— Шучу, шучу.
Я вздохнул с облегчением. Нам и так следовало поторопиться, чтобы вовремя успеть к Эслерам. Но Рози выразила настойчивое желание переодеться. На станции «Юнион-сквер» был туалет. Рози нырнула в заведение и вышла совершенно преобразившейся.
— Невероятно, — сказал я. — Так быстро.
Рози посмотрела на меня:
— А ты что, так пойдешь?
В ее голосе звучало недовольство.
— Вся моя одежда на мне, — сказал я. — В сумке есть свежая рубашка.
— Покажи.
Я полез в сумку за сменной рубашкой, которую Рози — я уже чувствовал — вряд ли одобрила бы. Тут я вспомнил про подарок Клодии и показал ее рубашку Рози.
— Это подарок от Клодии, — сообщил я. — Есть еще джинсы, если это поможет.
— Уважаю Клодию, — сказала Рози. — Она заработала свой шарф.
— Мы опоздаем.
— Небольшое опоздание не возбраняется.
Исаак и Джуди Эслеры жили в Вильямсбурге. Американская симка в моем телефоне работала без сбоев, и по навигатору мы легко отыскали их дом. Я надеялся, что сорок шесть минут укладываются в границы «небольшого опоздания» по Рози.
— Не забудь, что ты — Остин, — сказала Рози, нажимая кнопку звонка.
Джуди открыла нам дверь. Я прикинул, что ей лет пятьдесят, а ИМТ двадцать шесть. Она говорила с нью-йоркским акцентом и очень переживала, что мы могли заблудиться. Ее муж Исаак был карикатурой на психиатра: на вид лет пятидесяти пяти, коротышка, лысоватый, с черной козлиной бородкой, ИМТ девятнадцать. Он показался мне не таким дружелюбным, как его жена.
Нам предложили мартини. Я помнил, какой эффект оказал на меня этот напиток в процессе подготовки к Ночи Коктейлей, и решил, что ограничусь тремя бокалами. Джуди принесла канапе с какой-то рыбой и стала расспрашивать нас о поездке. Ей хотелось знать, бывали ли мы в Нью-Йорке прежде, какое сейчас время года в Австралии (вопрос, не требующий напряжения ума), планируем ли мы походить по магазинам и по музеям. Все ответы взяла на себя Рози.
— Исаак едет в Чикаго завтра утром, — сказала Джуди. — Расскажи им, что ты там будешь делать.
— Обычная конференция, — буркнул Исаак. Хорошо, что ни мне, ни ему не пришлось много говорить. Женщины вполне справлялись со светской беседой.
Правда, один вопрос он мне все-таки задал, прежде чем мы переместились в столовую:
— Чем ты занимаешься, Остин?
— Остин владеет скобяной лавкой, — сказала Рози. — Очень успешное предприятие.
Джуди подала роскошный ужин — с основным блюдом из лосося; хозяйка уверила Рози в том, что он органический. В самолете я почти ничего не ел, так что сейчас с аппетитом набросился на стряпню Джуди. Исаак открыл бутылки орегонского пино гриджио и щедро пополнял мой бокал. Мы говорили о Нью-Йорке и различиях в политике Австралии и Америки.
— Я так рада, что вы нас навестили, — сказала Джуди. — Хоть немного скрасили наше отсутствие на встрече выпускников. Исаак очень жалел, что не смог приехать.
— Не совсем так, — сказал Исаак. — Возвращаться в прошлое не всегда легко.
Он доел свою рыбу и посмотрел на Рози:
— Ты очень похожа на свою мать. Она была чуть моложе тебя, когда я видел ее в последний раз.
— Мы поженились на следующий день после выпускного бала и сразу переехали сюда, — продолжила Джуди с улыбкой. — Исаак явился на свадьбу в страшном похмелье. Он был большой проказник.
— Думаю, хватит, Джуди, — оборвал ее Исаак. — Все это дела давно минувших дней.
Он уставился на Рози. А Рози уставилась на него.
Джуди забрала пустые тарелки у меня и у Рози. Я решил, что пора действовать, пока все отвлеклись. Встав из-за стола, я взял в одну руку тарелку Исаака, а в другую — тарелку Джуди. Исаак был слишком увлечен игрой в «гляделки» с Рози, чтобы возразить. Я понес тарелки на кухню, попутно сняв пробу с вилки Исаака.
— Думаю, Остин и Рози совершенно обессилели от усталости, — сказала Джуди, когда мы вернулись за стол.
— Так у тебя скобяная лавка, Остин? — Исаак поднялся. — Не можешь уделить мне пять минут и взглянуть на трубы? Возможно, там нужен сантехник, но вдруг это просто шайба разболталась.
— Исаак имеет в виду вентиль, — сказала Джуди, очевидно, забыв о том, что мы с ним родом из одной страны.
Мы с Исааком спустились в подвал. Я был уверен в том, что справлюсь с водопроводом. Во время школьных каникул я только и делал, что раздавал советы такого рода. Но, когда мы оказались на нижней ступеньке лестницы, погас свет. Я не понял, что произошло — может, неполадки в сети?
— Ты в порядке, Дон? — встревоженно произнес Исаак.
— Да, все нормально, — ответил я. — А что случилось?
— Случилось то, что ты откликнулся на имя Дон, Остин.
Мы стояли в темноте. Интересно, существуют ли общепринятые нормы поведения во время допроса психиатром в темном подвале? Очень в этом сомневаюсь.
— Как ты узнал? — спросил я.
— Сразу два неожиданных запроса за месяц из одного и того же университета. Пошарил немного в Интернете. У тебя хорошие партнерши в танцах.
Молчание и темнота сгустились.
— Я знаю ответ на твой вопрос. Но я дал обещание молчать. Если бы речь шла о жизни и смерти или о каком-то серьезном психическом заболевании, я бы изменил свою точку зрения. Но пока я не вижу причин нарушать обещание. Люди, замешанные в этом, крепко подумали, перед тем как принять решение. Ты проделал долгий путь ради моей ДНК и наверняка уже взял пробу, когда относил тарелки. Но я бы предложил тебе не идти на поводу желаний твоей подружки и все тщательно взвесить, прежде чем делать следующий шаг.
Затем Исаак включил свет.
Что-то меня беспокоило, пока мы поднимались по лестнице. На верхней ступеньке я остановился.
— Если ты знал, что мне от тебя нужно, почему же разрешил нам приехать в твой дом?
— Хороший вопрос, — сказал он. — И если уж ты задал его, то, думаю, знаешь и ответ. Я хотел увидеть Рози.
24
Благодаря грамотно рассчитанному приему снотворного я проснулся ровно в семь часов шесть минут, не испытывая никаких неудобств.
