Я люблю Нью-Йорк. Его планировка представляется мне разумной и логичной — по крайней мере, в жилых кварталах начиная с 14-й улицы.
Рози позвонила жене Исаака Эслера. Та очень обрадовалась возможности повидаться с соотечественниками и узнать новости со встречи выпускников. В метро Рози предложила:
— Тебе нужно придумать псевдоним. На случай, если Эслер вспомнит твое имя из «проекта по Аспергеру».
Я это предвидел.
— Остин, — сказал я. — Как Остин Пауэрс. Человек-загадка международного масштаба.
Рози пришла в восторг. Похоже, моя шутка оказалась удачной. Запомним этот момент.
— А профессия?
— Владелец скобяной лавки.
Эта идея родилась спонтанно.
— Ы-ы-ы-ы-ы, — протянула Рози. — Да, то, что надо.
Мы доехали до станции «Лексингтон-авеню», вышли на 53-й улице и двинулись в город.
— Где наш отель? — спросила Рози, когда я увлек ее в сторону Мэдисон-авеню.
— В Нижнем Ист-Сайде. Но сначала мы должны кое-что купить.
— Дон, блин, уже полшестого. В полвосьмого мы должны быть у Эслеров, какой тут шопинг? Мне еще надо переодеться.
Я посмотрел на Рози. Джинсы, рубашка — все вполне прилично, никакого беспорядка. К тому же время позволяло зайти в магазин.
— Я не планировал появляться в отеле до ужина. Но, поскольку мы так рано приехали…
— Дон, я провела в полете двадцать четыре часа. Мы и шагу не сделаем по твоему расписанию, пока из него не исчезнут признаки психопатии.
— Я выделил ровно четыре минуты на совершение покупки, — сказал я. Мы уже подошли к магазину «Эрмес», по результатам моих исследований — лучшему в мире магазину шарфов. Я зашел, Рози последовала за мной.
В магазине мы оказались единственными покупателями. Идеально.
— Дон, ты не слишком подходяще одет.
Подумать только: не одет для шопинга! Да, я оделся так, чтобы было удобно путешествовать, есть, общаться, ходить по музеям — и по магазинам. На мне — кроссовки, брюки карго, футболка и джемпер, связанный моей матерью. Но здесь же не ресторан «Гаврош». Маловероятно, что продавцы откажутся принять участие в коммерческой сделке из-за отсутствия на мне костюма. И я оказался прав.
За прилавком стояли две женщины: одна (лет пятидесяти пяти, ИМТ около девятнадцати) в кольцах на восьми пальцах, другая (лет двадцати, ИМТ примерно двадцать два) в огромных очках в пурпурной оправе, похожая на большого муравья. Обе были строго одеты. Я приступил к покупке:
— Мне нужен высококачественный шарф.
Женщина в Кольцах улыбнулась.
— Я могу вам помочь. Это для вашей дамы?
— Нет. Для Клодии.
До меня дошло, что эта информация вряд ли окажется полезной — но просто не мог придумать, как выразиться точнее.
— А Клодия… — Женщина в Кольцах сделала неопределенный жест. — Сколько ей лет?
— Сорок один год и триста пятьдесят шесть дней.
— Ах, вот как, — сказала Женщина в Кольцах, — значит, у нас близится день рождения.
— Только у Клодии. — Мой день рождения был тридцать два дня тому назад, так что про него никак нельзя сказать, что он «близится». — Клодия носит шарфы даже в жару, чтобы прикрыть морщины на шее, которые она считает непривлекательными. Так что шарф не должен быть функциональным, но только декоративным.
Женщина в Кольцах выложила на прилавок шарф:
— Как вам такой?
Удивительно легкий — и, соответственно, с нулевой защитой от ветра и холода. Впрочем, он определенно был декоративным, как я и просил.
— Отлично. Сколько стоит? — Мы укладывались в график.
— Этот шарф стоит тысячу двести долларов.
Я открыл бумажник и достал кредитную карточку.
— Дон, Дон, тормозни, — вмешалась Рози. — Мы бы хотели посмотреть, что у вас есть еще — прежде чем выберем что-то.
Я повернулся к Рози:
— Наши четыре минуты истекают.
Женщина в Кольцах выложила на прилавок еще три шарфа. Рози присмотрелась к одному. Я последовал ее примеру и уставился на другой. Он показался мне чудесным. Да они все были хороши. Я не нашел никаких причин для выбраковки.
Тем временем Женщина в Кольцах накидала на прилавок еще несколько шарфов, и мы с Рози принялись их разглядывать. На помощь подоспела Девушка-Муравей. Я наконец нашел шарф, которому можно было дать интеллигентный отвод:
— Этот — с дефектом! В нем нет симметрии. А симметрия — ключевой компонент человеческой красоты.
— Возможно, отсутствие симметрии у шарфа подчеркнет симметрию Клодии, — блестяще парировала Рози.
Девушка-Муравей выложила розовый шарф с меховыми кисточками. Даже мне было ясно, что Клодия его не одобрит, и я сразу отложил его в сторону.
— Что с ним не так? — спросила Рози.
— Не знаю. Просто не подходит, и все.
— Да ладно, — сказала она. — «Не подходит, не подходит…» Лучше представь, кто мог бы его носить.
— Барбара Картленд,
[29]
— подсказала Женщина в Кольцах.
Мне это имя ни о чем не говорило, но тут на меня снизошло озарение:
— Декан! На факультетском вечере.
Рози расхохоталась:
— Совершенно вер-р-рно.
Она извлекла из кучи еще один шарф, практически прозрачный.
— А этот кому?
— Джулии, — машинально выпалил я, а потом объяснил Рози и двум продавщицам, что речь идет о консультанте по синдрому Аспергера — женщине, которая носит откровенные костюмы. Впрочем, скорее всего она бы отказалась от этого шарфа, чтобы не портить эффект.
— А этот?
Мне шарф понравился своей яркой расцветкой, но Рози отвергла его как «слишком кричащий».
— Бьянке.
— Точно. — Рози заливалась смехом. — Видишь, ты знаешь об одежде гораздо больше, чем тебе кажется.
Девушка-Муравей достала шарф с узором из птиц. Я взял его в руки. Картинки были выписаны с удивительной точностью. Очень красивый шарф.
— Птицы мира, — пояснила Девушка-Муравей.
— Сразу нет! — воскликнула Рози. — Только не для Клодии.
— Почему нет? Он чрезвычайно познавателен.
— Пташки мира! Сам подумай. Джин.
Шарфы продолжали прибывать, их гора неумолимо росла. Каждый из них мы оценивали, рассматривали, отбрасывали в сторону. Все происходило так быстро, что мне невольно вспомнилась Ночь Коктейлей, только сейчас мы выступали в роли клиентов. Интересно, нравилось ли это продавцам «Эрмес» так же, как моя работа в тот вечер — мне?
