— Молодая жена? — изумился Хардинг. — И кто же эта бедняжка?
Вуд с огромным удовольствием пустился в долгие объяснения. Хардинг приказал своему слуге, которому не раз приходилось видеть Хоупа, на следующее же утро отправиться в Баттермир.
Ленгдейлская часовня
Обратно они ехали в полном молчании. Это не походило на размолвку. Оба были настолько погружены в собственные безрадостные мысли, что тишину нарушать не хотелось. Лишь изредка они обменивались короткими репликами.
— Ты хоть раз заглядывала в него? — Хоуп указал на несессер, который стоял на сиденье рядом с ним, напротив Мэри. Они сидели наискосок друг от друга, предоставив Мальчишке-мартышке управлять каретой как заблагорассудится. — Пока я пребывал в Шотландии, мне думалось, ты обязательно в него заглянешь хотя бы краем глаза.
— Ни разу не открывала, — заметила Мэри и слабо улыбнулась, правда, в улыбке ее заключалась немалая доля грусти.
— Большинство женщин не только бы открыли его, они бы наверняка воспользовались содержимым.
Он отомкнул несессер, показав ей его содержимое с таким видом, будто все эти безделицы должны были обязательно служить объектом благоговейного восхищения. Мэри еще ни разу в жизни не доводилось видеть вещей, выполненных настолько красиво. Бутылочки с серебряными горлышками; щетки в массивной серебряной узорчатой оправе; пистолеты, изящные, словно они предназначались для женских рук; маленькие коробочки для запонок, пуговиц, булавок; зеркала; секретные кармашки для драгоценностей — все это Хоуп перебирал с таким благоговением, будто прикасался к алтарю или священному сосуду.
— Я верю тебе… любимый, — Мэри произнесла последнее слово так, словно оно вызывало в ней некоторое замешательство, она на секунду замолчала, — что этот несессер…
— Он сослужил мне верную службу, — с легкостью принялся объяснять он. — Египет, Рим, Вена… — И снова у Мэри возникло желание заставить его замолчать, чтобы не слышать откровенной лжи, хотя она и сама не знала, какие причины заставляли ее считать, что он лжет. Карета подпрыгивала на неровной дороге, и только на коротких замощенных участках бег ее становился ровным.
Когда они проезжали мимо поселения, основанного римлянами и называемого Старый Карлайл, мальчик поинтересовался, не желают ли они свернуть к Вигтону, который, как он слышал, знаменит своими пирогами с дичью и пивом. Однако же ни Хоуп, ни Мэри не были голодны, они велели отправляться прямиком в Кокермаут, правда, перед этим они ненадолго остановились, да и то только потому, что Мэри заподозрила, что их кучер умирает с голоду.
— Я рада вернуться обратно в эту долину, — сказала она, импульсивно потянувшись к нему, когда различила в окне Лоусуотер, одно из трех озер, которые чередой шли по всей долине как три подвески в оправе гор.
— И я, — сказал он, беря и крепко сжимая ее руку. — Я никогда не хотел покидать ее.
— В таком случае тебе и не надо было делать этого, — заметила она, уловив что-то важное в его исполненных грусти словах. — Мы можем навсегда остаться здесь. Мне незачем ехать в Шотландию. Или в Лондон. Я всегда была здесь в достаточной мере счастлива, а с тобой я буду счастлива куда больше.
Он сжал ее ладонь обеими руками.
— Мы бы купили приличный дом. Где-нибудь в отдалении, конечно, и немного земли неподалеку от озера, — предложил он.
— А мне бы очень хотелось по-прежнему пасти небольшое стадо овец и коз, — заметила она с озорными нотками в голосе. — Пока у меня не появятся более насущные дела.
— Здесь дома строятся на славу, — промолвил Хоуп. — Хороший камень и шифер. Защищены от непогоды. Надежны во всех отношениях.
— Ты очень быстро стал бы в этой долине человеком, на которого надо равняться.
— Ничего такого мне и не надо. Мирная жизнь, открытый домашний очаг, немного рыбалки, несколько друзей и ты, Мэри. Ничего большего в этом мире я и не желаю… ты веришь в это?
— Да, верю.
— Это правда, я клянусь.
— Не стоит давать клятвы. Я верю тебе.
И все же в его взгляде читалась невыносимая мука, что временами прорывалась сквозь его нежность. Она отняла у него руку и отвернулась. Он расценил ее жест как очевидное доказательство того, что созданная им картинка уютного мира и безопасности совершенно покорила ее, и это одновременно вселило в него оптимизм, но и заставило чувствовать себя виноватым.
Но вскоре Хоуп снова впал в мрачное уныние, когда вспомнил точные слова, написанные Ньютоном в письме.
Мэри же, видя, как проплывают мимо поля и дома, которые еще совсем недавно она проезжала, ничего вокруг себя не замечая от счастья, пыталась взять себя в руки и не дать многочисленным вопросам свести ее с ума. Будущее внезапно стало совершенно непроглядным, как и большинство темных холмов, между которыми, дребезжа и раскачиваясь, карета прокладывала путь.
Они прибыли около семи часов вечера. Мэри, как могла, расписала свое короткое свадебное путешествие, и родители отправились спать в полной убежденности, что дочь их и в самом деле получила огромное наслаждение от поездки. Хоуп выпил слишком много бренди, которое, учитывая недавнюю его болезнь, совершенно опьянило его, и Мэри пришлось едва ли не на плечах тащить его в спальню, где он в бессознательном состоянии рухнул в постель и мгновенно уснул. За исключением периода его лихорадки, это была первая ночь, когда они не занимались любовью, и за это она была ему даже благодарна, поскольку сегодня она не смогла бы притворяться. Все ее нравственные сомнения и метания тут же воплотились в физическое отвращение и чувство гадливости. Мэри вслушивалась в его сонное похрапывание и бормотание, когда его начинали одолевать ночные кошмары, и едва не сходила с ума от ужасных предчувствий.
Слуга судьи Хардинга Ричард Дженкинс добрался верхом до «Рыбки» и предположил, что, должно быть, это и есть та самая гостиница, про которую ему говорили. Правда, двумя днями позже он рассказывал одному из младших слуг, сидя за кухонным столом в «Голове королевы»: «Она и вовсе не похожа на гостиницу, веришь ли, обычный домишко, да и только. У нас в Уэльсе не так уж много гостиниц, веришь, но все они похожи на заправские гостиницы, а не на обычный дом, понимаешь?
Надо заметить, как только я увидел это место, так сразу и насторожился. Говорят, никогда нельзя полагаться на первое впечатление, смекаешь? Важнее всего и лучше, если разберешься во всем как следует. Да к тому же я знал полковника Хоупа, я знавал этого галантного джентльмена по тем ночам, которые он, аж до самого утра, проводил с моим хозяином в самых лучших заведениях, где порядочный джентльмен только и может как следует выпить в Лондоне или где-нибудь еще по всему миру, смею заметить, если тебе доведется побродить по всем заведениям и для сравнения пропустить стаканчик-другой в каждом из них. Я знал, что полковник Хоуп не стал бы торчать в каком-то затрапезном постоялом дворе с низкой крышей, замызганными окнами, крохотными дверями, без конюхов и приличной прислуги, где и камин-то топится не дровами, а каким-то грязным торфом. И все они называют такую халупу гостиницей, а по мне, так это просто кабак какой-то. И скажу прямо, — Господь мне свидетель, ведь Он один судья нам всем, даже моему хозяину, — что, едва спешившись, я уже стал подозревать неладное».
