— Но это же так утомительно, разве нет? — Миссис Мур так и ждала возможности внести свой вклад в разговор, она слишком долго молчала и тем более была очень разочарована, что замечание ее не возымело практически никакого действия.
— Я бы отправился в путешествие, — заметил Хоуп. — Я бы еще раз проехался по старым местам — вас бы это весьма заинтриговало… а затем… что еще более заманчиво… мы могли бы найти новые места для путешествий, где никто из нас ни разу не бывал…
Амариллис улыбалась с радостью и облегчением. Он наконец открыто заговорил о том, что они и дальше останутся вместе, будут путешествовать вдвоем и проведут жизнь тоже вместе! Ее миссия все же увенчалась успехом. Она захлопала в ладоши, словно радуясь лишь словам Хоупа.
— Существуют такие романтичные места, которые даже представить себе невозможно, — заметила она. — Например, древний Шелковый путь до Самарканда, — мы никогда бы не смогли отправиться туда, ведь верно?
— Вот это было бы путешествие, — заметил Хоуп, — вот это было бы приключением. Оно бы потребовало мужества и выносливости и такой силы и воли, которыми, вероятно, вы не обладаете.
— Возможно, мы… — пауза, деликатная, конфиденциальная, торжественная пауза, недоговоренность о двух решающих письмах, — сумеем разрешить нашу проблему к обоюдному удовольствию?
— Без сомнения. А тем временем… Рейн, Альпы, Доломиты, Тоскана, Афины, Нил…
— Европа снова будет в огне войны к Рождеству, — заметил Мур.
— Тогда давайте отправимся как можно раньше, — предложил Хоуп весело, — пусть птичка вылетит из клетки и повеселится в садах мира.
Сейчас он был, как никогда, в ударе, и никто не мог противостоять ему. Даже с полковника Мура слегка слетела спесь. Хоуп пришел в самое доброе расположение духа и даже снизошел до объяснений: он только потому и отправился в Баттермир, что надеялся присмотреть для себя участок земли поблизости. Все это успокоило Амариллис окончательно, и при расставании он уж представлялся ей самым прекрасным человеком из всех, с кем ей когда-либо доводилось иметь дело. Он помахал им вслед и устроил рядом с кучером Мальчишку-мартышку, который вез тайное письмо для Ньютона.
Хоуп отправился на прогулку по своим любимым тропинкам к озеру. Для отдыха он выбрал место, которое бы позволяло ему видеть, как Мэри возвращается. Ему обязательно следует добиться от нее откровенного признания, подумал Хоуп.
Эта новая ошеломляющая идея — это озарение — теперь, точно зверек, выскользнувший из-под камня на свет Божий, грелась в жарких лучах его мечтаний. Конечно же это решило бы все его проблемы! Сумеет ли он постоянно держать мисс д'Арси где-нибудь за границей, а Мэри дома, при этом владея обеими? Можно ли этого добиться? А почему же нет?
Хоуп безуспешно разыскивал Мэри весь остаток дня. Казалось, будто долина специально укрывает девушку от него. Хорошо, он даст ей время.
Ньютон
Хоуп нередко замечал, что его ложь оборачивалась правдой. Бывали случаи, когда он лгал вполне осознанно, дабы обман самым невероятным образом превратился в реальность. Юношей он частенько хвастался перед сверстниками атлетическими достижениями и вскорости обнаруживал, что действительно начинает делать успехи, будто хвастовство мистическим образом помогало ему. Окрыленный этим открытием, он принялся похваляться своими несуществующими достижениями, используя ложь как стимул, как талисман, как цель. На этом пути ему доводилось обжигаться столь же часто, сколь и получать вознаграждения.
Он убедил Амариллис, будто ему придется задержаться в Баттермире в связи с покупкой земель. Когда же он проснулся на следующее утро, то обнаружил, что Мэри уже ушла и ее родители представления не имели, на какое пастбище она погнала отару. Он приказал седлать коня и отправился верхом разыскивать мистера Скелтона или пастора, а также порасспросить насчет цен на землю и перспектив приобретения собственности по соседству.
Мэри наблюдала, как он ехал вверх по долине, видела, как он задержался на перевале Хауз-Пойнт, и в очередной раз удивилась: чем же так привлекало его это место?
— Как ты думаешь, почему он туда ездит?
— Неужто в самом деле ездит? — Китти даже не взглянула в ту сторону.
— Я видела, как всякий раз он пробирается туда украдкой… он полагает, будто этого никто не замечает.
— И что же он там делает? — спросила Кити.
— Просто стоит. Кажется, однажды я видела, как он опускался на колени… Том рассказывал, что тоже это видел.
— Неужели он такой религиозный?
— Он очень много рассуждает об этом.
— Правда?
— Пожалуй, да, — промолвила Мэри, немного подумав. — По крайней мере, мне так кажется.
Пока Мэри смотрела в другую сторону, старой женщине представилась великолепная, редкая возможность как следует рассмотреть свою юную подругу. Китти наверняка знала, что дети из этой долины станут выдумывать, будто Мэри настоящая ведьма, как и она сама — Китти. Еще будучи маленьким ребенком, Китти, случалось, сначала поддразнивала пожилых женщин, а затем опрометью кидалась прочь, и нередко тихая, беззлобная брань старух преследовала ее. Но в этот момент ей и в самом деле хотелось стать могущественной ведьмой, и сейчас это ее желание было в особенности сильно потому, что она мечтала, превратившись в ласточку, порхать над головой всадника на перевале Хауз-Пойнт, и, оставаясь незамеченной, получше рассмотреть его лицо. Она желала превратиться в мягкий гусиный пух, которым была набита его подушка, чтобы ночью, пока он спит, разузнать все его секреты. Ей хотелось бы стать частью его самого и проверить, истинны ли его чувства к Мэри. Или же стать странствующим монахом, который, попавшись на пути, заставил бы его сойти с великолепного коня и на исповеди открыть все его потаенные помыслы. Или накинуть на Мэри магическое шелковое покрывало, да так и оставить ее здесь — сидеть обхватив колени и неотрывно смотреть на медленно уезжавшего прочь мужчину, — и пусть бы девушка скрывалась в лесу до тех пор, пока не обнаружатся подлинные его намерения.
Но Китти в точности знала, что Мэри влюблена в него, и это очень удручало старую женщину.
— Почему я такая нерешительная? — промолвила Мэри, не ожидая получить ответ: средством не сойти с ума от одиночества для девушки служило само присутствие ее подруги. — У меня не было ни минуты покоя с тех пор, как он вернулся. — Даже в присутствии Китти она не осмеливалась вымолвить «замужество», ведь стоило лишь произнести заветное слово вслух, как удача могла отвернуться от нее. — Что ему может быть нужно от меня? Я же вижу: ему просто хочется поразвлечься… я знаю, и ты думаешь так же, как и я… мне много раз доводилось сталкиваться с подобным. А разве на сей раз это не так? Какую же выгоду он может получить от… — Слово «замужество» она так и не произнесла. — От меня…
— Мне понравился этот парень с северных холмов, — произнесла Китти, всхлипнув в наступившей тишине. — Я спустилась из леса, чтобы посмотреть на него в последний раз, перед тем как он уедет. Он мне понравился. Он и тебе нравится.
